Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ)

Он думал, но мысли путались. Почему-то перед его глазами крутилась во вращающемся кресле юная Марина. Ренат взял себя в руки и застыл, стиснув голову ладонями. Потом быстро перешёл в кабинет, достал папку с договором на квартиру. Точно: в данных Альбины над её подписью стояли совсем другие данные. Она ответила усталым голосом:

— Да.

— Отдай мне браслет.

Последовали тишина и одна короткая фраза, прежде чем щелчок прервал звонок:

— Приходи и забери сам.

* * *

— Всё, закончили на сегодня, — Кардашев отложил карандаш и потёр веки.

Марина аккуратно встала, придерживая шуршащее платье. На платье был большой вырез со спины. Ей приходилось тщательно укладывать ткань вокруг бёдер, когда она позировала, чтобы не обнажалось… лишнее. Предыдущая обладательница «художественного реквизита» была, по всей видимости, гораздо крупнее Марины.

— Подождите, Марина Павловна, — Кардашев вновь взялся за карандаш и посмотрел на натурщицу. — Повернитесь лицом. Сядьте.

— Но… — удивлённо протянула Марина.

— Прошу вас, сядьте, — нетерпеливо попросил художник.

— Куда мне смотреть?

— Сидите, как сейчас. Смотрите на меня, как сейчас. Всё, как сейчас. Волосы только… уберите на одну сторону… Да, замечательно.

Зелёная ткань слишком просторного платья поползла с плеча. Марина застыла, не зная, поправить её или продолжать сидеть. Она начала поднимать руку, но по лицу Кардашева пробежала лёгкая гримаса недовольства, и она опять застыла.

Она «работала» уже четвёртый день. Георгий Терентьевич пока делал наброски, и каждый раз Марина садилась спиной к художнику. Он в первый раз рисовал её в анфас. Она видела репродукции его картин и сами картины (те, что ещё не забрал в свою галерею Танников): на всех полотнах рыжие натурщицы позировали со спины.

— Всё, — удовлетворённо проговорил Кардашев. — Марина Павловна, меня немного смущает тот момент, что вы готовите для нас с Игнатом и прибираетесь в доме. У нас не было такого уговора.

— Уже почти не прибираюсь, — Марина пыталась собрать низ платья в ладони, чтобы не наступить на подол, когда будет идти в подсобку. — Ваша домработница прекрасно справляется, с тех пор, как вернулась к работе. И я же говорила вам, что очень люблю готовить. И делаю это не за свой счёт, а за ваш.

— Всё равно, — сказал художник и с улыбкой признался: — Честно говоря, мы вовсе не против. С кухарками нам не везло. С доставкой готового тут тоже плохо, далековато от города. И Игнат очень доволен, он любит хорошо покушать. Я рад, что вы с ним подружились.

— Ну да… как бы… — сказала Марина.

— Он у меня очень инфантильный. И очень редко принимает кого-либо в список доверенных лиц. Воспитатель из меня плохой, а мать мальчика только портит его в свои редкие наезды.

— М-м-м, — понимающе протянула Марина. — У нас сегодня на ужин шницели. Вы любите шницели? А сырники?

… После ужина они с Игнатом уселись за столом в «большой гостиной», соединённой с кухней. Марина открыла книгу по кулинарии на французском, найденную в обширной библиотеке художника, и с удовольствием рассматривала яркие иллюстрации. Игнат со скучающим видом сидел напротив, со всех сторон обкусывая последний сырник. Видно было, что он уже не голоден, но из принципа не хочет оставлять десерт несъеденным. Георгий Терентьевич ушёл в студию и слушал там Вертинского.

— Сметаной капаешь, — недовольно сказала Марина, переворачивая страницу. — И вообще, чего ты тут сидишь? Отвлекаешь.

— Мой дом, где хочу, там и сижу, — флегматично отозвался Игнат.

Марина промолчала. Насколько она успела узнать подростка, тот мог перегавкиваться с ней часами, причём с большим удовольствием.

— Ты французский знаешь? — спросил Игнат, кивая на книгу.

— Нет, — сказала Марина, — картинки красивые и названия блюд знакомые. Я английский знаю и шведский, плохо. Шведский трудный. А в итальянском я тоже только отдельные слова понимаю, из арий, — она пропела:

L’ho perduta, me meschina!

Ah chi sa, dove sar`a!

Ah chi sa, dove sar`a![2]

Марина вернулась к рецептам и повторила:

— Так, отдельные слова знаю, а общаться чтобы — нет.

Игнат молчал, приоткрыв рот и забыв про сырник:

— А ещё можешь? Ну… спеть… — выдавил он, наконец.

Марина слегка пожала плечами:

Non la trovo.

Non la trovo.

L’ho perduta, meschinella!

Ah chi sa, dove sar`a! [3]

— А про что… это?

— Это «Женитьба Фигаро», слышал? Ну хоть слышал… М-м-м… девушка поёт, что потеряла брошку, ищет её, найти не может, тем временем вокруг брошки закрутилось кое-что. А опера про то, как у одного молодого человека невеста работала в богатом доме, и он заподозрил, что к ней неровно дышит владелец этого дома. Молодой человек испугался, что девушка ему неверна, но она оказалась верна. Вот, в принципе, и всё.