Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ)

— Нет. Когда-то давно… жила здесь. Но с тех пор город изменился.

— Вот и познакомитесь с ним заново. Борис хорошо знает здешние интересные места…

— … злачные, — многозначительно вставил Игнат.

— … попросите его поводить вас по галереям. В Мергелевке несколько хороших галерей. Боря может часами говорить об искусстве, это его конёк.

— Это очень… мило, но я, наверное, не пойду… всё же. Мне… надеть нечего.

— О, извечная женская проблема, — Кардашев рассмеялся. — Впрочем, ни одну даму на моей памяти она не останавливала. Кстати, Марина Павловна, я как раз собирался перевести вам, помимо аванса, и ту сумму, что вы потратили на питание Игната, пока меня не было.

— Что вы, — пробормотала Марина смущенно, — не стоит!

— Даже и не пытайтесь спорить! Я знаю, почём сейчас продукты, а ведь вы далеко не экономили на аппетите сего нахального проглота. Я подсчитал приблизительно, а вы уж подкорректируйте. Вот вам и повод приодеться. Девушки ведь любят шоппинг.

— Я плохо разбираюсь в современной моде, — склоняя голову над чашкой и не зная, как ещё откреститься от предстоящего свидания, сказала Марина.

Игнат прыснул, наверняка вспомнив её наряд в день концерта:

— Дед, ты б видел, в чём она… — и прикусил язык, поняв, что сейчас проговорится.

— Правильно, внук, подал идею! — оживился Георгий Терентьевич. — Ты-то Марине Павловне с покупками и поможешь!

— Я?! Он?! — одновременно вскричали Игнат и Марина.

— Совершенно верно. Моя дочь Люся — большой знаток моды. Игнат с детства вращается во, в некоторым смысле, фэшн кругах. Внук, ты же сам жаловался, что мама затаскала тебя по показам в недавнюю поездку, в Москве. Вот и посоветуй что-нибудь из свежеувиденного.

— Пипец, — тихо и обречённо сказал подросток.

— А вы не думайте, Игнат не такой простак, каким кажется. Девушка его бывшая на его вкус просто молилась.

— Ну дед!

…

— А где теперь твоя девушка? — с любопытством спросила Марина, когда они с Игнатом вышли из дома.

— Уехала, — подросток насупился. — Поступила в другой вуз, в Ростове.

— Понятно. Скучаешь?

— Нет.

— Обиделся?

— Нет…

— Переписываетесь?

— Нет. Слушай, я на откровенные беседы с тобой не подписывался, только на шоппинг, и то это для меня полный зашквар, учти, — кривясь, проговорил подросток.

— Бедный Игнатушка, — Марина легонько стукнула его кончиком пальца по носу.

* * *

Вадим сидел в машине, не доехав нескольких метров до дома Рената. Он заметил некоторое движение в доме и теперь наблюдал, как из коттеджа с башенками выходит семья художника: сам Кардашев и его внук. И Марина.

Художник встал у машины, а Марина с крепким на вид светловолосым подростком вышли на порог, повозились с замком и пошли по дорожке, непринуждённо болтая. Борис был прав: в семье Кардашева новую натурщицу приняли хорошо. Всё, конечно, очень странно, но… Вадим внимательно вгляделся в профиль художника, поджидающего молодых людей. Почему бы нет? Романтическим увлечениям покорны даже самые зрелые сердца. А Кардашев ещё ничего, правда, не засвечен ни в одном эротическом скандале (для выпечки которых желтушной макулатурой его возраст не помеха, а наоборот, лишний бонусный леденец для обсасывания), и вообще, в последнее время не избалован вниманием прессы и художественных критиков. Вадим после возвращения со вчерашней пьянки долго сидел в интернете, гугля подноготную «современного Климта». Почему критики повесили на живопись Кардашева ярлык «концентрированной эротики», Ярник так и не понял. Картины были хороши, свежи, напоминали Вадиму, скорее, творчество раннего Ренуара. Женщины, рыжеволосые в разных позах, живописно одетые, то ярко освещённые, то выступающие из тени. В одной из статей живопись Кардашева пафосно именовалась «неустанным плачем по умершей много лет назад любви всей его жизни».

… — Не-е-е, — вдруг совершенно не в тему протянул Борис, когда Вадим уже отчаялся услышать от него хоть что-то о Марине, — был у неё кто-то, был. Я сперва подумал: неужто девица? Не-е-е… — массажист многозначительно покачал головой, — такие бабы до тридцатника непользованными не досиживают.

Ярник навострил уши. За вечер в ресторане «Меркатор» всё общение с Танниковым свелось к обмусоливанию недавней «карьеры» Бориса в качестве альфонса и плачу по погибшей в душе массажиста «невинности». Вадим уже жалел, что организовал внеплановую и утомительную для него попойку. Должно быть, продавщица Катя с Каталки ошиблась, истолковав общение Марины и Бориса как «стремительный и грязный роман».

— Это ты о ком? — небрежно поинтересовался Ярник.