Клуб "Твайлайт". Часть 1 (СИ)

— Есть много подтвержденных случаев, когда дельфины толкали утопающих к берегу, но о тех, кого они толкали от берега, статистика, само собой, умалчивает.

— Ты — убийца романтизма.

— Я такая.

— И чего так?

— Жизнь, — Марина потянула из пакета вторую бутылку, борясь с непослушной прядью волос, выбившейся из-под полотняной шляпы и липнущей ко лбу.

— А я романтик до мозга костей, — Боря с хрустом потянулся.

— Медузы твои ценят?

— Ещё как! Дай!

— Эй, я вообще-то из неё уже отпила!

— Моя микрофлора твою сожрет и не подавится, — Борис быстро приговорил отобранную у Марины вторую бутылку. — Эх, пива бы. И глюкозки капель двести внутривенно.

— Иди спать.

— Не могу. У меня встреча с дамой.

— В таком виде?

— Да это только к лучшему. У нас с моей нынешней медузкой не все гладко. Она поверит, если скажу, что переживал грядущий разрыв и плакал всю ночь?

— И ароматизировался перегаром?

— Ладно, пил от горя и плакал всю ночь от чувств-с. В кабаке. Под грустный анплаг. Как там группа называлась? «Большие Надежды», — Боря прочитал название на помятом флаере, вынутом из кармана. — Подходящее название. У меня на наше с Валюшей расставание большие надежды, если фатум не вмешается… Солистка у них хорошенькая. А так — фигня полная.

Марина взяла из рук массажиста флаер, рассмотрела романтично-серьезные лица рок музыкантов и протянула рекламку приятелю.

— Оставь, — сказал тот. — Они здесь еще недели две торчать будут. Сходи, пива выпей, проветрись. Хотя о чем это я? Тридцать метров в секунду, сиди дома.

— Глобальное потепление, — вставила Марина.

— Глобальное охренение, — согласился Боря. — Ладно, пойду.

Марина доплелась до профилактория, поднялась к себе на третий этаж под неодобрительные взгляды стилизованных мозаичных фигур с пошарпанных кафельных простенков. Таджики тоже бездельничали, носились по коридорам с кастрюлями, приветливо здороваясь, — начальство с удовольствием выгнало бы их на работу и в ураган, но боялось проверок, которые участились на подходящей к концу стройке. Поговаривали, что ветшающий профилакторий скоро расселят и пустят под снос. Пора искать себе другую работу, подумала Марина, желательно подальше от Мергелевска.

День пролетел незаметно, как это часто бывает с щедро отмеренным на безделье временем. К вечеру непогода совсем разгулялась. Казалось, ветер вот-вот выдавит стекла из старых рам. Марина побродила по комнате под вой урагана, поужинала курицей, устроилась в кровати с телефоном, бездумно полистала веб-страницы и незаметно заснула.

В начале девятого в дверь глухо постучали. Марина сонно потопала в прихожую, костеря про себя неугомонных гастарбайтеров, отперла и отлетела к стене коридорчика под весом рухнувшего на неё тела. Безвольные руки повисли у неё на плечах, с них капала кровь.

— Боря?! Какого?! — просипела Марина, с трудом удерживая сползающего на пол массажиста.

Тот оторвал от ее плеча заплывшее багровое лицо и коряво проговорил разбитым в мясо губами, пытаясь криво улыбнуться:

— Фатум… вмешался… всё-таки.

— Ты в аварию попал?!

— Не-а, — весело отозвался Борис и закашлялся.

— Тебя избили?!

— А похоже, что… я упал?

— Твою ж…!

Боря что-то прохрипел. Дорогая его футболка была порвана и залита кровью у ворота. Кажется, он начал отключаться. У Марины подгибались колени. Она собрала в кулак всё самообладание, ударом ноги захлопнула раскрытую настежь дверь и, стиснув зубы, оторвалась от стены.

Мергелевск, ЮМУ, сентябрь 2006 года

В начале августа Марина с волнением и радостью увидела свою фамилию в списке зачисленных в ЮМУ абитуриентов, а конец лета провела в состоянии эйфорического счастья, которое не испортила даже необходимость работать. До самого сентября она была девочкой на побегушках в магазине «Всё для ремонта» и знала теперь всю палитру колеров для водных и акриловых красок, ассортимент дверных ручек и пластиковых плинтусов. Зато заработала денег на новую одежду — не ходить же в том, в чем школу заканчивала, всё-таки начинается новая, студенческая жизнь, насыщенная событиями (хоть бы, хоть бы!) и почти самостоятельная. Почти, потому что от ЮМУ, Южного Медиа Университета, до Мергелевска, где мама снимала крошечную однокомнатную квартирку, было сорок минут на маршрутке или час с небольшим на электричке. Предполагалось, что Марина будет утром ездить в университет, а вечером обратно, как делали многие студенты и преподаватели, потому что мама слышать не хотела ни о какой общаге, средоточии разврата и неотвратимой умственной деградации.