Клуб "Твайлайт". Часть 1

Приехала мама. Я держалась, держалась, а потом расплакалась и всё ей рассказала. Почти всё. Про балкон я ей говорить не стала, она могла бы в деканат побежать и начать жаловаться на плохую постройку и хулиганов. Мама долго меня жалела. Сказала, что первая любовь часто получается несчастной, но это тоже надо пережить, иначе не будешь знать, какими мужики бывают. В следующий раз, сказала она, выбирай кого-нибудь… попроще. И со вздохом добавила, посмотрев на фотографию Муратова, которую я стащила с информационной доски в вестибюле: но я тебя понимаю…

13 декабря

Он вернулся. Я надеялась, будет легче. Всё этот чёртов балкон! Память — странная штука: почему-то всё время вспоминаю, как Ренат сидел под дождём рядом со мной, уже в безопасности, а потом коснулся моей щеки и стал заваливаться набок. И в машине ещё… Он был таким беспомощным, держал меня за руку…

Ренат. Ренат. Мне даже имя его тяжело произносить. Писать легче.

15 декабря

Поскорей бы всё это закончилось. Ненавижу эту оперу.

16 декабря

Всё закончилось. Театр, похоже, тоже. Муратов уходит.

Я подслушала, как Дима из хора и его одногруппник говорят обо мне в перерыве гадкие вещи. Обсуждают… всю. Это отвратительно! Не могу поверить, что Дима мне нравился. Я расскажу Стасу. Нет, я никому не расскажу. Я только теперь поняла, что раньше чувствовала рядом с собой… защиту. Наверное, я влюбилась ещё тогда, с первого взгляда, в кафетерии. Скорей бы время прошло, время лечит, скорей бы….

18 декабря

Я встретила его после тренировки (Он стал ходить на волейбол, вести журнал голов. Наверное, чтобы аттестовали по физкультуре, хотя у него ведь всё равно освобождение). Спортзал рядом с театральной студией. Мне пришлось подождать. Он пропустил вперёд однокурсников и спросил:

— Меня ждёшь?

— Да.

— Я не вернусь в театр. Вам же лучше — пою теперь плохо, грудь болит. Тем более, ты сама просила…

— А… да, — сказала я.

— Ты что мне сказать хотела?

— Я забыла, — призналась я.

Я действительно забыла, что хотела сказать, как только в глаза ему посмотрела. Наверное, их для меня в аду придумали, эти Муратовские глаза. Он отвернулся к подоконнику, начал запихивать куртку в рюкзак. Зачем класть куртку в рюкзак, если сейчас всё равно на холод? Я развернулась и пошла прочь.

— Зачем ты приходила? — крикнул он мне вслед.

Тогда я побежала. Он меня догнал, встряхнул:

— Издеваешься, почемучка?!

— Нет, — сказала я.

Мне очень хотелось найти какую-нибудь норку и забиться в неё.