Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

Майкл Борнстейн, Дебби Борнстейн Холинстат Клуб выживших. Реальная история заключенного из Аушвица

© 2017 by Michael Bornstein and Debbie Bornstein Holinstat

© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2022

Предисловие Пришло время говорить

Майкл Борнcтейн

Я очень долго не рассказывал о том, через что пришлось пройти во время войны. Люди думали, что мне тяжело возвращаться к тем страшным событиям. Это правда, я не люблю вспоминать ужасы прошлого. Когда кто-то замечает мою татуировку, Б-1148, я вскользь упоминаю Аушвиц, и на этом разговор заканчивается. Но есть и другая причина. Мне было, что рассказать, но я понимал, что мои слова неизбежно станут частью письменных свидетельств о Второй мировой войне, и боялся допустить неточности. Воспоминания о том времени появляются и исчезают, словно каскад образов, ясных и размытых. Порой перед внутренним взором встает трагический эпизод, и в тот же миг растворяется, будто ничего и не было.

Мне говорили: «Хорошо, что ты ничего не помнишь». Но что бы вы чувствовали, если бы не могли вспомнить, как выглядел ваш брат? Большую часть жизни я тщетно пытался найти ответ на свой главный вопрос: «Как мне удалось полгода прожить в лагере, известном тем, что детей убивали сразу после прибытия? Почему я не прошел “маршем смерти”, в котором за несколько дней до прихода Советской армии лагерь покинули 60 тыс. заключенных?» Теперь я знаю ответ.

Не так давно я ездил в Израиль, чтобы посетить национальный Мемориал Катастрофы и Героизма —Яд ва-Шем, где хранится документ с моим именем. Его составили и сберегли советские солдаты. Прочитав его, я понял: история моего спасения доказывает, что чудеса случаются, когда их совсем не ждешь.

Долгие годы я даже не подозревал о том, что где-то существует моя фотография времен Аушвица, и испытал настоящее потрясение, узнав мальчика на кадрах советской кинохроники. Подробнее об этом случайном открытии я расскажу в конце книги. Но на этом потрясения не закончились. Как-то раз я решил поискать в интернете фотографии, на которых был бы запечатлен момент моего освобождения из лагеря. Ввел свое имя в строку поиска, на экране появились снимки. Я перешел по ссылке рядом с одной из фотографий и попал на сайт, где утверждалось, будто Холокост – сплошной обман, и на самом деле ничего не было! Мою фотографию разместили на сайте для тех, кто хочет исказить историю. Подпись гласила, что евреи лгут, утверждая, что детей убивали сразу по прибытии в Аушвиц, что условия там были хуже, чем в обычном трудовом лагере.

Невероятно, но в комментариях многие посетители сайта соглашались с тем, что Аушвиц не мог быть таким уж страшным местом. Они отмечали, что я и еще несколько детей на фотографиях выглядим «здоровенькими». (На самом деле, кадры были сделаны через несколько дней после вызволения из плена. Чтобы мы не замерзли, нас укутали во все, во что только можно было, поэтому на некоторых из нас была надета взрослая лагерная роба.)

С отвращением я захлопнул крышку ноутбука. Я был в ужасе. Руки тряслись от злости. Но теперь я даже благодарен тому, что увидел все это. В тот момент я понял, что если выжившие продолжат молчать, если мы не соберемся с силами и не расскажем свои истории, то голоса лжецов и расистов зазвучат все громче. Меня вынудили заговорить, вот только я ученый, а не писатель. Поэтому я обратился к одной из своих дочерей, Дебби Борнстейн Холинстат, она продюсер на телевидении, и часто повторяла, что мою историю нужно записать. Я решил вложить ей в руку перо и сделать все, что будет в моих силах, чтобы помочь ей рассказать обо всем, что пережил сам.

И теперь с помощью Дебби я выпускаю на свет истории, которые мы с близкими долгие годы удерживали под замком. Время пришло.

Дебби Борнcтейн Холинстат

В детстве я не задумывалась о татуировке у папы на предплечье. Сколько себя помню, она всегда была там. Рисунок на коже, только и всего. Летом, когда без рубашек с короткими рукавами не обойтись, прохожие иногда обращали на нее внимание и спрашивали:

– Откуда это?

– Из Аушвица. Я не местный, – с улыбкой отвечал папа.

И тут же возвращался к своим занятиям. Удачи тому, кто пытался выведать больше!

В пятом классе мы с сестрами и братом тоже начали задавать вопросы, но результаты были более чем скромные. Если же мы загоняли его в угол, то он мог поделился с нами каким-нибудь жутким, душераздирающим воспоминанием. Мы спрашивали еще и еще.

– Не знаю, Дебби. Я был совсем ребенком. Порой мне сложно отделить то, что я действительно помню, от того, что, как мне кажется, я помню, – говорил он.