Клубная культура

Узнав, какое удовольствие ты можешь ощутить в этом мире, начинаешь по-другому относиться к работе

(мужчина, 32 года, 16 лет клубного опыта).

Наше отношение к работе изменяется, так как под сомнение ставятся практики, на которых держится культурная иконография и иерархический детерминизм рабочего пространства. Люди хотят вернуть в это пространство чувство социального удовлетворения, которое они испытывают в клубах. Им нравится работать, но они устали от деления на мир работы и мир отдыха и культурного акцента на ценности и важности работы по сравнению с досугом.

Это изменение взгляда на работу является не только следствием клаббинга. Существует более широкая общественная точка зрения, подразумевающая, что в жизни «есть не только работа», возникшая в ответ на ощущение «черствости», являющегееся частью контролируемого тела работы. Точка зрения клабберов происходит из другого конца диапазона физических ощущений, из тела, познавшего чувственно-социальное освобождение клаббинга, и клабберы подходят к работе с позиции этого опыта. Их тело насыщено чувством осмысленности, частично являющегося следствием опыта клаббинга. Точка отсчета переоценки работы может быть иной, но результат остается прежним: смена работы, уменьшение времени работы или организация собственной компании с целью получить от работы больше личного, социального и творческого удовлетворения.

Деньги больше не являются конечной целью — они становятся инструментом созидания, который позволяет людям выстроить собственный мир, в корне отличающийся от их повседневного опыта. Люди хотят разрушить чувственно-социальные ограничения, определяющие допустимый опыт, и сформировать чувственное, а не символическое восприятие мира, быть машинистами, а не пассажирами, активными участниками, а не наблюдателями.

Шиллинг (1993) утверждает, что тело в современном мире стало проектом; я бы сформулировал эту идею более широко: тело стало в современном мире обителью смысла. Вопреки идеологической путанице современного мира, телесные практики создают и определяют рамки индивидуальной и общественной аутентичности. Измененные чувственные параметры, приобретенные через практики клаббинга, увеличивают масштабы этого процесса, открывая области нового чувственно-социального опыта, кажущегося вещественным и аутентичным, чем другие стороны жизни людей. Ощущение осмысленно-сти, сопутствующее этому опыту, формируется «снизу вверх», таким образом проникая в эмоциональную память человека. Так создаются практики и тело, закрепляющие свое место на социальном и телесном уровне, и это место служит источником социальной, чувственной и эмоциональной уверенности в мире идеологической и символической путаницы.

С уменьшением влияния религии изменилось наше отношение к жизни и смерти. Люди больше не верят, что после смерти будут вечно пребывать в раю или аду, жизнь кажется им конечной, и это изменяет как взгляд на будущее, так и взгляд на настоящее. Они хотят жить сейчас, жить настоящим, они хотят ухватиться за жизнь и насладиться каждым мгновением, потому что знают, что умрут навсегда. Смерть Бога полностью изменила отношение людей к миру на физическом уровне. Практики, убеждавшие их в религиозном бессмертии, утратили силу давать смысл и нести облегчение в моменты горя и невзгод. Реальные люди и реальное удовольствие заняли место Бога, так как они смогли обеспечить настоящую материальную связь с миром, являющуюся источником чувства осмысленности. И все же мы существуем в пространстве культуры, которая с подозрением относится к удовольствию и не признает его ценности. Она пытается обесценить удовольствие, объявляя его эскапистским, аморальным и не заслуживающим серьезного внимания. Она отказывается признать, что Бога больше нет, и люди это чувствуют, и пытаются жить без Бога. Настоящим эскапизмом является религия, отказывающая людям в праве твердо встать на ноги и прожить скоротечную человеческую жизнь со всеми её сложностями и сомнениями. Добиться этих перемен непросто: религиозная практика сыграла большую роль в формировании западного габитуса, поэтому ее замещение альтернативными практиками, имеющими такую же социальную и моральную силу, — сложная общественная проблема.

Вместо того чтобы молча принять габитус, обычный для культуры, в пространстве которой они существуют, люди создают собственный измененный габитус. Чувственная свобода бросает вызов определенному культурой телу и практически уничтожает его, однако культура сопротивляется этой перемене чувственных приоритетов и пытается переделать себя, даже когда люди стараются соответствовать ее условиям. Основанное на практиках, чувственное изменение может поддерживать свое существование в теле только создавая альтернативные практики.

Заключение