Клубничное искушение для майора Зубова

С этими словами, я просто дернул ее за ноги к себе и, под громкий вскрик, ворвался в податливую тесноту, на миг зажмуриваясь, чтоб не кончить тут же. Потому что есть разница между быстро и мгновенно. И именно на ней держится вся мужская гордость, чтоб вы знали.

Катя, несмотря на то, что я ее не готовил вообще, была мокрой и гостеприимной.

Зажмурившись на миг, чтоб немного прийти в себя и не опозориться еще больше, чем уже успел, я выдохнул, качнулся пару раз на пробу, входя и выходя, встал на колени на кровати, подхватил под ягодицы свою сладкую Клубничку, умостил ее ноги на плечах. И двинулся, сразу сильно и во всю длину, не отводя бешеного внимательного взгляда от ее горящих глаз.

Катю сразу стало мотать по кровати, потому что по сравнению со мной, она — реально тростинка, а сдерживаться и быть нежнее я в тот момент не мог совершенно.

Она смотрела то в глаза мне, то опускала взгляд ниже, туда, где без остановки, только набирая обороты, все сильнее двигался член, тихо постанывала на каждый мой толчок и прикусывала нижнюю губу.

Выглядела при этом нереально горячо: полуодетая, раскрасневшаяся, с горящими глазами, разметавшимися по постели волосами. И руками, закинутыми за голову. Клубничка выгибалась в пояснице, ломко и изящно, пытаясь подмахивать, но я не позволял, потом будет своевольничать. Я ее, возможно, даже на себя посажу. Обещал же покатать…

А пока что у нас не секс. Не скачки.

Пока что у нас просто дикое насыщение друг другом.

В темном окне отражались наши с ней фигуры: моя, темная, мрачная, полностью одетая, и ее — прогиб в пояснице, бледно очерченное лицо, белые ноги, беспомощно вздрагивающие на моих плечах. Сука, настолько это возбуждало, что я начал смотреть еще и туда. На наши сплетенные в стекле оттиски.

— Еще, — неожиданно громко приказала Катя и требовательно сжала меня ногами снаружи и собою внутри, — еще, да, еще, еще, еще!

Мало тебе? Ненасытная Клубничка! Кто научил тебя этому? Кто научил такой кайф от секса получать, мужиком в постели командовать?

Кто бы это ни был, я — переучу. На новую степень возведу. Чтоб после меня… Сука, не будет никого после меня! Не будет!

Я зарычал, упал на нее, фиксируя руки над головой, жадно впился в раскрытый в стоне рот, прекрасно осознавая, что при такой резкой смене положений ей, наверняка, болезненно. Но просчитался. Ей было сладко.

Клубничка сжала сильнее меня, везде, и застонала еще громче:

— Да, да-да-да! Так! Да! Еще!!!

А потом ее затрясло в оргазме, да так сильно, что меня утянуло следом буквально за сотые доли мгновения.

И это было… Нет, не освобождение. Это был взрыв.

Крупный. Но не единственный. Просто нас слегка контузило взрывной волной…

Но ничего.

Время прийти в себя еще есть.

В конце концов, мы же только начали…

Площадь Красная…

Клубника, привезенная курьером взамен безвременно почившей у порога зубовского логова, куда он сегодня так удачно сманил наивную Клубничку, довольно безвкусная.

Не сравнить с нашей, летней, пропахшей солнцем и теплом.

Но выглядит красиво. Сочно так.

Макаю ее в сливки, облизываю ягоду, опять макаю и только потом надкусываю. Так, по крайней мере, приятно.

Зубов умотал в душ, а я валяюсь на его кровати и смотрю на ночную Москву.

Мыслей в голове никаких не появилось с момента, как попала в его руки на пороге своего временного жилья и до сих пор.

Это называется «качественный секс». Правда, Машка называет грубее, но я так не умею. Потому качественный секс, а не… Будем эстетами, да?

В конце концов, без пяти минут ученые… Без десяти — Нобелевские лауреаты…

Ах, жизнь-то налаживается!

По крайней мере, в эту, конкретную минуту.

Тело мое, измученное, исцелованное, истисканное до безумия, ноет в разных местах с разной степенью интенсивности, и я от этого получаю удовольствие.

От этого, от вида за окном, где Площадь Красная видна, и даже от безвкусной клубники с искусственными взбитыми сливками из баллончика.

Мой Зубов работает, как качественный антидепрессант и успокаивающе-возбуждающее средство… Отлично просто. Буду так к нему и относиться.

А то, чуть стоит задуматься о дальнейшем, и сразу настроение портится.

Потому задумываться не будем.

Будем лечиться.

Москва мигает огнями, столько всего, все такое праздничное, даже в темном мартовском небе безумно красивое.

У Зубова нет штор, вернее, они, наверно, есть, но сейчас все раскрыто. Окна огромные, темные, и в отражении видно меня, прямо во всех деталях.

Голую, всклокоченную, валяющуюся на пузе, качающую ногами и поедающую клубнику.

Стараюсь оценить себя беспристрастно, с точки зрения мужчины.

И признаю, что я — вполне ничего себе.

Есть на что залипнуть.

Перекидываю волосы на бок, чтоб открыть изгиб спины, чуть приподнимаю бедра… Ничего так… Можно даже моделью подрабатывать…

Вообще, я себя никогда с такой точки зрения не рассматривала.