Клубничное убийство

— Тогда черт с вами, оставайтесь в своей норе. Хотя ради вас я мог бы объявить в отделении месячник борьбы с неприятными запахами.

— Когда будут результаты? — спросил удаляющуюся кожаную спину Сильвестр.

— Позвоните мне завтра к вечеру, — скрываясь за дверью, ответил Половцев.

На следующий день, и даже не к вечеру, а уже днем старший лейтенант, который мог, когда хотел, быть очень настойчивым, получил заключение. Фразу «Коля, это была клубника?», обнаруженную в ежедневнике Клебовникова, написала Алла Белоярова.

Люда Горенок и клубничная версия

Когда Половцев впервые озвучил свои плодово-ягодные наблюдения, Сильвестр не придал им особого значения — любопытно, однако бывают в жизни совпадения еще более странные и экзотичные. Именно случайные совпадения, а не система координат, определив которую, можно найти убийцу. Но запись в ежедневнике Клебовникова заставила его по-иному взглянуть на клубничную версию Стаса. «Коля, это была клубника?» Из двух человек, способных пролить свет на причину и смысл загадочного вопроса, один мертв, а второй не понимает, что сие может означать.

Когда Майя вошла в кабинет Бессонова с телефонной трубкой, он задумчиво разгуливал по комнате и негромко, но отчетливо напевал: «Ягода клубника нас к себе манила». Причем народный шлягер был извращен Сильвестром не только поэтически, но и музыкально.

— Вас. Половцев, — прервала Майя творческое хулиганство шефа. — Возбужден. Вероятно, с похмелья.

— Я все слышал, — заявил Стас Бессонову, приложившему трубку к уху. — Это — клевета. Я не пью уже несколько дней. К тому же — абсолютно спокоен. Думаю, стоит вплотную заняться этой Горенок. Допросим ее, как следует, глядишь — что-то и всплывет.

— Допрашивать рано, — категорично заявил Сильвестр. — Сначала нужно расспросить по-дружески. А если вы сразу допросите, там от души одно пепелище останется. Дайте хоть немного времени, чтобы понять, что эта Люда за человек, чем живет, дышит, и так далее.

Пожалуйста, — не стал возражать Стас, — у меня и других дел полно. Исследуйте личность. Я вам могу исходные данные подбросить.

Сильвестр такому предложению обрадовался, но справка, которую передал ему Половцев, оказалась практически бесполезной бумагой. Содержащаяся в ней информация позволяла утверждать лишь то, что Людмила Горенок — женщина, в тюрьме не сидела, правительственных наград не имеет. Короче говоря, документ носил до отвращения общий характер и помочь Сильвестру никак не мог. Пришлось Бессонову взяться за дело с другого конца, не официального.

Для начала он отрядил Майю в редакцию для сбора оперативно-сплетенной информации. Затем заставил пригласить Люду в ресторан — вроде как в благодарность за помощь в поисках «женщины из рекламы». Цель встречи была сформулирована Сильвестром предельно жестко — вытащить максимум сведений о местах работы Людмилы, взаимоотношениях с людьми, круге общения, по возможности — о ее мужчинах. А также о пристрастиях, слабостях и пороках — если они существуют.

Слегка обалдев от услышанного, Майя попыталась отказаться от задания. Но шеф, грозно сдвинув брови, отчеканил:

— Даже не вздумай! Это — важно! Кроме тебя, кто это сделает?

— Половцев, — пискнула ренегатка.

— Половцев собирался ее в милиции допрашивать. С пристрастием. О чем ты говоришь? Стас хорош, когда надо пистолетом размахивать или выслеживать бандитов. Тонкие материи — не его удел.

— А может, и не мой, — робко сопротивлялась Майя.

— Не ты ли толкнула меня на этот порочный путь?!

Заставила сотрудничать с живым оперативником! Ведь я честно отказывался. Нет, тебе привиделось, будто я страдаю от бремени одиночества, что я способен на большее, чем быть простым рецензентом… И так далее. Так вот, смею заметить, быть рецензентом гораздо приятнее, чем идти по следу преступника. Тем более если он оставляет за собой кровавый след. Разве ты не хочешь помочь поймать изверга, который трижды поднял руку на человека?

— Хочу, — быстро сказала Майя, пораженная напором Сильвестра.

— Тогда отправляйся в редакцию, — совершенно спокойно закончил тот. — И будь, пожалуйста, внимательна и осторожна.

* * *

Доклад Майи получился долгим. Если не считать ядовитой реплики Яковкина «что-то вы зачастили к нам, с чего бы это?», в стенах редакции все прошло относительно благополучно и не без пользы. Людмила Горенок обладала счастливой особенностью очаровывать как профессиональных ревнителей стиля, моды и сферы изысканных культурных ценностей, так и грубо-материальных теток из бухгалтерии. Первые, закатывая глаза, с придыханием говорили, что она «стилист от Бога». Непременно вспоминали ее безупречный вкус, богатую фантазию и редкую для мастера такого уровня добросовестность.

Вторые упирали на вежливость и бескорыстие, что в переводе с кредитно-финансового языка означало: «Горенок всегда приходит в бухгалтерию с шоколадками или тортиком, не устраивает истерик под дверью, если мы на десять минут отлучились, и не грозит судом за несвоевременное начисление гонорара».