Клубничный блеф. Каван

— Но между нами ничего быть не может. У меня есть цели, а у тебя своя жизнь. Мне очень жаль, что ты не можешь найти своё место. И я надеюсь, что ты поговоришь со своим другом и перестанешь изводить себя. Правда, Каван, проблемы не решаются, если от них бежать. Хотя я тоже убежала, но у меня не было выбора. Я стремилась жить, так и ты стремись видеть этот мир не в тёмных тонах, а в ярких красках. Ты сможешь. Желаю тебе счастья, Каван, — произносит Таллия, затем приподнимается на носочки и мягко целует меня в щёку. Совершенно невинный жест, но мой член становится стальным, когда я чувствую, как её мягкие губы касаются моей щеки. Она целует меня прямо в шрам, и ей не противно. Женщины даже особо не притрагиваются к моему лицу, и я с ними не целуюсь, потому что отвращение в их глазах уничтожает меня. Но Таллия каждый раз убеждает меня в том, что если я её поцелую, то она растворится в моих губах, и ей не будет дела до того, насколько я безобразен.

— Таллия. — Перехватываю её руку, останавливая на месте. Меня ломает на части от желания забрать её жизнь себе и отпустить.

— Да?

— Спасибо за всё, — произношу и отпускаю её руку.

Она дарит мне нежную улыбку.

— Всегда пожалуйста, Каван. Пока, — отвечает она, затем разворачивается и уходит.

Чёрт, я не могу смотреть на то, как она уходит. Не могу. Я знаю её совсем немного. Я могу ошибаться. Могу быть обманут. Да я сам убийца и чудовище. Но видеть, как девушка, рядом с которой я жил, уходит, невыносимо.

Боль скручивается внутри меня в металлический жгут.

— Тебе пришли результаты анализов? — спрашиваю, хватаясь за возможность, чтобы остановить её. Пусть даст мне хотя бы немного надежды на то, что я нужен ей. Мне нужна даже призрачная надежда, остальное я выдумаю сам. Немного.

Таллия оборачивается, и её глаза становятся печальными. Она быстро кивает.

— И что там? Ты уже смотрела результаты? — интересуюсь я.

— Нет. Не смогла, — она отрицательно качает головой. Таллия впивается зубами в полную нижнюю губу и нервно покусывает её.

Я иду к ней и останавливаюсь напротив.

— Почему?

— Кажется, я знаю правду и догадываюсь о том, что там написано. И я… боюсь, Каван, — последние слова она доверительно шепчет мне.

— Чего ты боишься?

— Ещё раз разочароваться в матери. Я каждый день виню себя за то, что бросила её. Но чувство вины превращается лишь в отдалённое воспоминание, оно слабеет, пока я узнаю много нового о том, чего она меня лишила. Понимаешь? Я… если я узнаю, что мои догадки подтвердились, и у меня нет никакой аллергии на продукты, то это навсегда разорвёт нашу связь. Но у меня больше никого нет в этом мире. Близкого человека нет, она моя мама, и я не хочу ненавидеть её. Поэтому я тяну время.

— Таллия, ты не можешь всегда жить в неведении и страхе разочарования в людях. Ты будешь в них разочаровываться часто.

Они будут предавать, подставлять и оскорблять тебя. Они дерьмо, понимаешь? И не важно родные или неродные это люди. Кровные связи в большинстве случаев ничего не значат. Родители используют своих детей. Они убивают их. Травят и мучают их. Ты не должна бояться потерять связь со своей матерью, ведь ей не было страшно изводить тебя жёсткими диетами, держать взаперти и лишать выбора. Сейчас ты должна думать о себе и своём здоровье. Если ты продолжишь верить в ложь, то она убьёт тебя. Неужели, ты хочешь погибнуть, Таллия? — Я касаюсь её волос и веду пальцем по тёмной пряди за ухо.

— Нет, не хочу. Я всё это прекрасно понимаю, но не могу. Сегодня я не могу решиться на это. Я всё осознаю, клянусь. Но… я боюсь.

Вчера ты держал меня за руку, и я словно чувствовала твою силу и уверенность. А сегодня всё исчезло. Осталась только я, напуганная, одинокая и лживая девчонка, которая даже своей тени боится, потому что знает, что совершила плохую вещь. Она знает, что у неё есть причины бояться и оглядываться по сторонам.

— Я буду твоей тенью, и тебе не придётся оглядываться. Я привык быть тенью. Привык жить в темноте и мраке.

— Нет, ты что, Каван. Нет, — быстро мотает головой Таллия. Она хватает мою руку, а её глаза полны страха. — Нет, никогда. Люди — это не тени. Это живые существа, и им нужно солнце. Нельзя жить во мраке и темноте. Это же убивает. Ты должен выйти на свет.

— А если и мне страшно быть на свету одному? Если я тоже боюсь сделать этот шаг, как и ты боишься шагнуть в темноту?

Таллия снова кусает губу, ища какие-нибудь убеждающие слова и мотивационные фразы, чтобы я не боялся. Но я снова расставил ловушки. Я сделал это осознанно, потому что понял, что хочу эту девушку и не собираюсь её отпускать. Я больше не буду сомневаться. Я заберу её себе. Навсегда.

Глава 15

Таллия