'Клубок' вокруг Сталина

Когда Сталин окончательно выяснил, какие значительные объединенные силы ополчились против него, он должен был понять, что находится в положении Робеспьера летом 1794 года накануне термидорианского переворота, который закончился гибелью робеспьеристов и их вождя. Уже спустя много лет Л.М. Каганович - одно из главных действующих лиц 1937 года - вспоминал на склоне своих без малого ста лет: "Что же, Сталин должен был ждать, как Робеспьер, когда его прикончат?" (в беседе с Ф.И. Чуевым).

В общем, можно поверить и в более простую формулировку, которую дал Ворошилов в 1956 году: "Сталин осатанел, сражаясь с врагами". Эти слова во многом объясняют кровавую сумятицу 1937-1938 годов.

Возможно, Сталин в то время принял всерьез хвастливое и провокационное заявление Троцкого: "Красная Армия пойдет за мной!" Не это ли имел в виду Молотов, когда, уже находясь в отставке, сказал Ф.И. Чуеву про погибших в мясорубке "ежовщины" маршалов и генералов: "Это кадры Троцкого. Это его люди".

Такая огульная характеристика вызывает естественные сомнения. Вот два наиболее ярких примера: бывшие заместители наркома обороны Александр Ильич Егоров и Иван Федорович Федько (их сменил на этом посту С.М. Буденный, о котором один из московских резидентов иностранной разведки высказался так: "Он слабее Егорова и Федько").

Маршал А.И. Егоров со Сталиным в Гражданскую, что называется, хлебали из одного котелка, защищая Царицын в 18-м и освобождая Киев в 20-м. В 19-м у ворот, казалось, обреченной Москвы они оба, ломая сопротивление предреввоенсовета Троцкого, создали Первую конную армию, разбившую кавалерийский "кулак" Деникина. Правда, год спустя, когда Тухачевский, Троцкий и сам главком С.С. Каменев попытались свалить на них вину за поражение Тухачевского под Варшавой, они оба рисковали угодить под суд, если бы не защита Ленина. И впредь отношения Егорова с Троцким оставались плохими.

В 1930-м, в накаленной событиями раскулачивания атмосфере, ряд руководителей Реввоенсовета занял антисталинскую позицию, на ХVI съезде партии Егоров выступил на стороне Сталина. Шесть лет он возглавлял Генштаб, председательствовал на обсуждении Тухачевского в Военном Совете при НКО.

Чего только в перестроечные годы не писали о причинах его ареста. Вспоминали даже то, что штабс-капитан царской армии Егоров якобы разгонял в Тбилиси демонстрацию рабочих, возглавляемую молодым революционером Сталиным. И то, что подполковник Егоров только в 18-м перешел от левых эсеров к большевикам, и даже то, что в 1937-м, разглядывая картину "Сталин руководит разгромом Деникина", имел неосторожность спросить: "А где же я?" Все это - из разряда анекдотов.

Но серьезная причина - это прежде всего плохие отношения Егорова с Ворошиловым и начальником ГлавПУРа (Политического управления армии) Мехлисом. И еще - обстановка всеобщей подозрительности и выискивания Ежовым "врагов народа" там, где их не было, - так, на всякий случай. Тем более, жена Егорова, певица Большого театра Т.А. Цешковская была арестована по обвинению в разведывательной деятельности в пользу иностранной державы.

В конце февраля 1938 года пленум ЦК ВКП(б) постановил освободить маршала А.И. Егорова от обязанностей командующего Закавказским военным округом, отчислить из армии и вывести из состава кандидатов в члены ЦК партии.

Он пытался защищаться. Писал Ворошилову 28 февраля 1938 года: "...Тяжело переживать всю ту обстановку, которая сложилась в отношении меня. Тяжесть переживаний еще более усугубилась, когда узнал об исключительной подлости и измене родине со стороны бывшей моей жены, за что я несу величайшую моральную ответственность... Но за собой я не могу признать наличие какой бы то ни было политической связи с врагами...

Дорогой Климент Ефремович! Я подал записку Сталину с просьбой принять меня хоть на несколько минут в этот исключительный для моей жизни период. Ответа нет... Прошу Вас, Климент Ефремович, посодействовать в приеме меня тов. Сталиным. Вся тяжесть моего переживания сразу же бы спала, как гора с плеч. Я хочу, мне крайне необходимо моральное успокоение, какое всегда получаешь от беседы с товарищем Сталиным".

Через три дня он пишет Ворошилову вновь: "...Только что получил решение об исключении из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б). Это тяжелейшее для меня политическое решение партии признаю абсолютно и единственно правильным... После того как порвал безвозвратно с прошлым моей жизни (офицерская среда, народническая идеология и абсолютно всякую связь, с кем бы то ни было, из несоветских элементов или организаций), порвал и сжег все мосты и мостики, и нет той силы, которая могла бы меня вернуть к этим старым и умершим для меня людям и их позициям. Вокруг меня (помимо предательства бывшей жены - за это я несу исключительную моральную вину) создалась ничем не объяснимая трагическая обстановка, в которой я гибну, невиновный в какой бы то ни было степени перед партией, родиной и народом в деле измены, как их враг и предатель".