«Клубок» вокруг Сталина

Трудно поверить, что столь громкое убийство было совершено на "литературной" почве. Более правдоподобно предположение, что Слащёва пытались привлечь к тайной оппозиции (ведь была еще и явная, о которой обычно ведется речь) и, получив его отказ или отметив его колебания, вынуждены были поскорее избавиться от него. Почерк просматривается тот же, что и в деле Блюмкина.

В то же время была развернута такая травля Булгакова, которая имела целью уничтожить его как писателя и драматурга или даже привести к самоубийству. В этой травле принимали активнейшее участие не только литературные критики, но и председатель Главреперткома Ф. Раскольников, драматурги В. Киршон и Билль-Белоцерковский. Кстати, последний написал письмо Сталину с доносом на Булгакова. В ответе от 2 февраля 1929 г. (впервые опубликованном в 1949 году) Сталин отметил: "Я считаю неправильной саму постановку вопроса о "правых" и "левых" в художественной литературе (а значит и в театре)… Странно было бы… применять эти понятия к такой непартийной и несравненно более широкой области, как художественная литература, театр и пр.". Сталин достаточно твердо защищал "Бег" и его автора от наветов Билль-Белоцерковского, предлагая, не без скрытой иронии, вступить в соревнование с Булгаковым и представить пьесы лучшего качества, более интересные и более художественные, чем у него, "ибо только в обстановке соревнования можно будет добиться сформирования и кристаллизации нашей пролетарской художественной литературы". О пьесе "Дни Турбиных" он сказал, что это "есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма".

Иногда считается, что Сталин уже тогда был всесилен (каким он не был, пожалуй, никогда) и под его руководством совершалось все то, что происходило более или менее существенного в стране. Чтобы понять, что это было далеко не так, что многими событиями – в частности травлей Булгакова руководили его противники, достаточно обратиться к стенограмме встречи в феврале 1930 года делегации украинских писателей со Сталиным. При этом генсек старался оставаться в рамках литературно-просветительской дискуссии, а впервые приехавшие к нему на прием украинские писатели упорно переводили русло разговора на проблемы политики и главным образом "контрреволюционного" творчества Булгакова.

А. Десняк заявил: "Когда я смотрел "Дни Турбиных", мне прежде всего бросилось то, что большевизм побеждает этих людей не потому, что он есть большевизм, а потому, что делает единую неделимую Россию. Эта концепция, которая бросается всем в глаза, и такой победы большевизма лучше не надо".

Можно представить, какая волна возмущения накатила на Сталина. Выходит, эти люди – за расчлененную Россию?! Они же враги государственности Российской! Однако он не выдал негодования и продолжал защищать Булгакова: "Там изображены русские люди – Турбины и остатки из их группы, все они присоединяются к Красной Армии как к русской армии. Это тоже верно (Голос с места: "С надеждой на перерождение".) Может быть…"

Сталин вынужден выступить в непривычной для него роли оправдывающегося, верней, оправдывающего писателя от злобного наскока на него коллег-литераторов. В конце он не выдержал и раздраженно спросил: "Вы что хотите, собственно?" И тогда приезжие с Украины потребовали снять пьесу Булгакова и взамен поставить пьесу Киршона о бакинских комиссарах, добавив, что это единодушное мнение и ради него они совершили "проникновение в Москву".

Вновь Сталин вынужден был защищаться: "…Легко снять и другое, и третье. Вы поймите, что есть публика, она хочет смотреть… (сам он много раз смотрел эту пьесу. – Авт.) Вы требуете от Булгакова, чтобы он был коммунистом, – этого нельзя требовать…" Дискуссию вынужден был прервать присутствовавший здесь же Каганович, по-видимому, ощутивший раздражение Сталина. (Можно добавить, что в последующие годы почти все из числа присутствовавших на этой встрече писателей, а также тех, кто травил Мастера, были репрессированы (Воланд в булгаковском романе "Мастер и Маргарита" был той темной силой, которая свершала свой суд, во многом справедливый и направленный не столько против личных врагов, сколько против врагов "общего дела".)

Надо отметить, что Сталин сыграл в судьбе Булгакова примерно ту же роль, что и Воланд в судьбе Мастера. В конце марта 1930 года он писал в письме Правительству СССР: "Ныне я уничтожен". Неожиданно для него последовал телефонный звонок Сталина. Генсек сказал: "Мы Ваше письмо получили. Читали с товарищами. Вы будете по нему благоприятный ответ иметь… А может быть, правда – Вы проситесь за границу? Что, мы вам очень надоели?

После недолгой растерянности писатель ответил:

– Я очень много думал в последнее время – может ли русский писатель жить вне родины. И мне кажется, что не может.

– Вы правы. Я тоже так думаю. Вы где хотите работать? В Художественном театре?

– Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, и мне отказали.

– А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся…"