Клуша

– Ну ты что, вообще же круть! Давай я тебе что-нибудь девчачье посоветую? "Темного Дворецкого" посмотри. Круть вообще. Там про демона, который и дворецкий и демон и он живет с маленьким мальчиком....

Дальше Клава уже не слушала, просто смотрела как шевелятся Димкины губы и горят глаза. Здорово, наверное, иметь увлечение, которое поглощает и придает столько страсти. Вот ему-то жизнь точно не кажется пустой. Хотя, Клава припомнила себя в переходном возрасте, и у него не должно быть все гладко.

– Я обязательно посмотрю, – сказала она, заметив, что Димка замолчал.

– Угу, – сказал он. – Ну так увидимся.

– Увидимся. – сказала Клава.

Немолодой мужчина, уже начавший не только седеть, но и лысеть, наблюдал за их разговором издали. На работу он ходил в одном и том же сине-сером костюме, стильном, но потершимся на локтях. Лакированные туфли посерели от пыли, и уже не сочетались так хорошо с барсеткой, которую Леонид Васильевич для надежности зажал под мышкой.

Пока следил за сыном, чувствовал он себя при этом неловко, но до чего приятно было смотреть, что сын хоть с кем-то находит общий язык. Пусть даже с некрасивой соседкой, позором ее матери. Леонид Васильевич Выков возвращался с работы пешком, пользуясь хорошей погодой. Даже когда его навещал сын, подолгу находиться вместе им не хотелось.

Леонид Васильевич считал увлечения сына глупыми и детскими, самого его – разгильдяем, а бывшую жену – дрянью. Леонид Васильевич пытался сблизиться с Димой, взять с собой на рыбалку, и даже приобщить к семейному, как он считал, бизнесу, но Димке цифры и управление оказались неинтересны. Он с гордостью мог козырнуть, что его отец – директор магазина, но при этом больше походил на сына какого-нибудь недотепы из его сотрудников.

Собственную молодость, когда он увлекался Битлами и отращивал бакенбарды. Леонид Васильевич благополучно забыл.

И все-таки он радовался, когда видел, что у сына есть друзья, и что он запросто болтает и смеется с соседкой, а не только сидит уткнувшись в компьютерные игры или, того не легче, мультики.

Поэтому к подъезду Леонид Васильевич подошел в добром расположении духа.

– Здравствуйте! – вежливо сказала Клава.

– Клавдия Перова. Не ошибаюсь?

– Нет. Здравствуйте, Леонид Васильевич.

– Здравствуй, здравствуй! Что сидишь, бока греешь?

– С мамой поругалась. То есть, она со мной.

– Важное замечание.

– Леонид Васильевич, скажите, Дима мне тут сказал, вам работники требуются…

– Хочешь устроиться?

– Ну да.

– У тебя же маленький ребенок, если не ошибаюсь, – сказал Леонид Васильевич, будто не замечая снующего рядом с лавкой Олежку.

– Не такой уж маленький. Проблем не будет, правда. С бабушкой посидит, если что.

– Если что, – Леонид Васильевич закусил губу. Он принципиально не брал на работу молодых матерей, и старался после декрета под каким-нибудь предлогом быстренько уволить или вынудить уйти, что предпочтительнее. Но эта молодая женщина – приятельница его сына, вдруг она поможет наладить с ним взаимопонимание? Идея так себе, но попробовать все же хотелось.

– Когда можете выйти на работу? – спросил он.

– Хоть когда, – сказала Клава, чувствуя, что дело вот-вот выгорит.

– Хорошо, хорошо, – Леонид Васильевич силился вспомнить содержание вопросника для соискателей, что лежал у него в кабинете.

– Почему вы хотите работать в нашей компании? – вспомнил он наконец.

Клава помедлила секунду.

– Чтоб с голоду не сдохнуть, – сказала она в порыве честности.

Леонид Васильевич вытаращил на нее глаза.

– Ну хорошо, – сказал он. – Позвоните, там скажут, когда можете выходить и какие документы взять с собой.

– Я принята? – воскликнула Клава, едва не подпрыгнув на лавке одновременно в восторге и ужасе.

– Приняты.

– Спасибо! – произнесла она с таким чувством, что Леонид Васильевич поморщился. Благодарить его было решительно не за что.

– Мам, маам! – Клава сияла, она едва ли не бегом взобралась на четвертый этаж, подхватив Олежку. – Мааам!

– Что? – высунулась Мария Васильевна из спальни.

– Я на работу устроилась! – выпалила Клава.

– Что? – искренне изумилась мать. – Куда это? Опять в орифлейм какой-нибудь?

– Нет, продавщицей обуви.

– И сколько платить будут?

Улыбка Клавы увяла.

– Не знаю, не спросила.

– И что за фирма?

– Леонида Васильевича.

Мария Васильевна задумалась.

– Это тот представительный мужчина, от которого жена ушла? – уточнила она.

– Ну да, он. У него еще сын Димка.

– Что же, поздравляю, Все-таки будешь при деле. Может, поработаешь и поймешь, как хлеб с маслом достаются. Когда выходишь?

– Надо завтра позвонить и уточнить.

– Я тебя рано подниму.

– Да ничего, меня Олежка каждый день рано поднимает.

– Так, а ребенка с кем?

– С тобой, – сказала Клава как само собой разумеющееся. Мария Васильевна закатила глаза.

– Ладно, ладно, горе мое. Я найду, с кем оставить, на пару уроков с собой возьму. Ходила же с тобой на работу. Олежка тихий, не помешает.

Мария Васильевна помялась и спросила тихим, несвойственным ей голосом.

– Я могу тебе на работу заходить?

– Я не знаю, наверное, – сказала Клава.

– Ну, я супчик сварила. Иди кушай. Я Олежку сама покормлю.

– Спасибо, ма.