Клык. Хвост. Луна. Том I

– Не льсти себе, юнец. Я справлялась и с более крупным уловом, причем, иногда вытягивала рыбу против течения реки.

Юноша наполнил котелок и вышел с ним на берег, шлепая мокрыми босыми ногами.

– Спорить я с тобой не стану. Пусть это останется на твоей совести.

– За мою совесть можешь не беспокоиться, – холодно ответила Глова.

– Я не за совесть твою переживаю, а за твой желудок. – Юноша перевел свои радужные глаза на рыбу. – Сырым этого карася есть опасно – есть риск подхватить кишечных червей, а приготовить, как следует, ты его не сможешь. Поблизости нет ни деревьев, ни ветвей, чтобы развести костер.

Глова с тоской взглянула на карася: блестящая чешуя дразнила, отражая розовый закат.

– Есть и другой вариант: если ты все-таки решишь поделиться этой рыбой, то мы сварим из нее целый котелок наваристой ухи. У нас и поленья имеются, и даже немного овощей найдется. – Юноша двинулся с котелком к своей обуви. – Мы в любом случае отужинаем своими запасами, а вот ты, вероятней всего, уснешь голодная.

Глова медлила с ответом, пытаясь рассудить ситуацию. На одной чаше весов находилась ноющая боль нарастающего голода, на другой – в противовес, риск при встрече с незнакомыми вооруженными мужчинами. Юноша же, в свою очередь, не казался ей опасным и грозным воителем.

Чаша весов, утяжеленная голодом, склонилась в сторону.

Юноша натягивал свои сапоги, когда Глова приблизилась к нему и сбросила с шеста рыбу прямо в котелок.

– Вот это – верное решение! – произнес юноша, наблюдая, как карась опускается на дно котелка.

– Только не давай мне повода пожалеть об этом, – твердо произнесла Глова.

– Обещаю, что тебя и пальцем не тронут, если только на это не найдется особой причины.

– Обещаю, что пущу в ход свое оружие, если на это найдется хоть одна причина, – отпарировала Глова, перекинув стальной шест с руки на руку. Клинок звучно рассек воздух, соглашаясь с ней.

Юноша улыбнулся девушке и протянул свою руку:

– Генто Зеленый, сын Ренто Зеленого.

– Глова Гойл, Тень Волчицы, – ответила Глова, протягивая навстречу свою руку.

– Твое оружие и твоя одежда – выглядишь как великий воин, – произнес Генто, поднимая с земли котелок.

– В великих сражениях я не участвовала, но протыкать людей насквозь мне все же приходилось. – Глова закинула за острое ухо выпавшую из серых волос черную прядь. – А теперь веди меня к своим людям – я ужасно голодна.

Юноша обхватил увесистый котелок двумя руками и двинулся к подъему.

– Что это за воин, который не может перетерпеть голод час-другой? – громко съязвил через плечо Генто.

Глова непроизвольно улыбнулась, спрятав улыбку в землю, после чего последовала за юношей.

Разбитый на скорую руку лагерь разместился рядом с пыльной дорогой на две колеи. Среди высокой травы прятались трое мужчин, разведенный костер и небольшая повозка, кузов которой был накрыт плотным непросвечивающим полотном. Как ни странно, повозка не была запряжена ни лошадью, ни любым другим копытным зверем. Трое мужчин что-то бурно обсуждали, подначивая друг друга и гогоча во все горло, но, при виде вооруженной девушки, резко умолкли как по команде. Три пары радужных глаз вопросительно уставились на Генто и его новую подружку.

– Кого это ты к нам привел, а, Генто? – спросил мужчина с заплетенной косой на плече и голосом хриплым, как рев старого медведя.

– Ее зовут Глова Гойл, Тень Волчицы, она не с наших земель, – ответил Генто, закрепляя котелок над костром.

– И на кой ляд она нам нужна? – сердито пробубнил второй, с пробивающейся плешью средь темных волос. На его поясе скрещивались два метательных топора.

Глова собиралась что-то ответить, но ее опередил третий мужчина – самый молодой из трех, но, все же, намного старше Генто. Лицо его было привлекательным, но картину портили дырявые, словно изъеденные молью, почерневшие зубы.

– Друзья мои, ну что ж вы сходу набросились на эту милую, прекрасную девушку? – обратился он к своим старшим товарищам, после чего поднялся на ноги, опираясь на перекрестие меча.

Глова настороженно обхватила стальной шест двумя руками.

– Прошу вас, Глова, простить моих спутников за их грубость. Они – воины, и порой бывают черствее сухарей. – Мужчина оставил в земле свой меч и смело подошел к Глове, чуть склоняясь пред ней. – Я – Брак, сын Брока, а те двое неотесанных мужей – Вольф и Хирио.

Брак потянулся за правой рукой Гловы, вероятно, чтоб одарить вежливым поцелуем, но девушка перехватила его ладонь и резко вывернула ее кверху. Мужчина припал на колени и чуть пискнул от боли, но успел с силой сжать губы, чтобы сквозь них не просочилось стыдное нытье.

Глова склонилась над ухом Брака, продолжая больно скручивать его кисть:

– Благодарю тебя за вежливость, Брак, сын Брока, но в следующий раз я отсеку ту часть твоего тела, что посмеет дотронуться до меня. – Глова отпихнула от себя мужчину, и тот умудрился сделать целый оборот по земле, прежде чем оказался на ягодицах. – И впредь не вздумай назвать меня милой или любезной. – Девушка хладнокровно указала клинком стального шеста на закипающий котел. – Или я брошу твой язык в бульон.