Клыки и вечность

— Никаких секретов, — соглашается он. — Обещаю. — Он наклоняется, чтобы запечатлеть это поцелуем. — А теперь накинь какую-нибудь одежду. — Он шлепает меня по заднице.

— Хорошо! — Я взвизгиваю и бегу в шкаф, куда Винни положил сумку с моими вещами, которые купил для меня Йен.

— Ты хорошо выглядишь, — говорит Йен, когда я вхожу на кухню с Баффи на руках. Я улыбаюсь, когда слышу рычание, исходящее от моего Винни.

— Успокойся, Винни. Я не в его вкусе. — Я ставлю Баффи на стойку, где вижу, что Винсент поставил миску с пресной водой и едой.

— Ты всем нравишься, — ворчит он.

Йен закатывает глаза.

— Это мило, когда ты думаешь, что я неотразима для всех.

Он хватает меня за бедра, усаживая на кухонный островок, где Йен ест какую-то выпечку.

Йен чувствовал себя как дома. Хорошо, я хочу, чтобы он чувствовал себя здесь желанным гостем. Он приютил меня, когда мне больше некуда было идти. Он мог бы взять меня под свое крыло, но Йен тоже был одинок. Просто потому, что я нашла свою пару, не значит, что я хочу, чтобы между нами что-то изменилось. Он по-прежнему мой лучший друг, и нравится это моему Винни или нет, Йен спас мне жизнь и в конечном счете привел к нему.

— Ты совершенно неотразима. Ты само совершенство. У тебя даже очаровательный носик пуговкой. — Он наклоняется и целует меня в нос. — И твои веснушки не могли бы быть более идеально расположены на твоих щеках. Твои глаза такие же зеленые и глубокие, как троссахс (прим. национальный парк в Шотландии), но в твоих есть эти золотистые крапинки. Тринадцать в левой и пятнадцать в правой. Даже твои уши…

— Троссахс?

— Парк в Шотландии, — отвечает Йен.

— А как насчет ушей? — Я дергаю себя за мочки ушей. Я всегда хотела сделать пирсинг, но, может быть, мне стоит оставить их в покое, если они произведение искусства.

— Они…

— Здесь ошивается еще один вампир. — Если Йен пытался заставить Винсента перестать говорить о моих ушах, это сработало. У него начинают выглядывать клыки. — Было найдено новое тело. Вся кровь выпита, как у остальных.

— Я оставила свою сумку в машине. — На самом деле я совершенно забыла о своей машине. Я собираюсь спрыгнуть вниз, чтобы забрать ее, но Винсент останавливает меня.

— Когда? — спрашивает Винсент.

— В полдень. Всего в нескольких кварталах отсюда. Они думают, что время смерти наступило около трех часов ночи.

— Черт. — шепчу я. Мы все были здесь. Это произошло прямо у нас под носом. — Мы должны что-то сделать.

— Согласен, — вздыхает Йен.

— Я пойду на охоту и найду ответственного за это вампира.

— Ты сказал, что не почувствовал поблизости никаких вампиров.

— Да, но, может, смогу проверить место, где было найдено тело.

— Или мы могли бы справиться с этим более простым способом. Устроим ловушку, — предлагаю я.

— Ловушку? — Винсент пронзает меня тяжелым взглядом. — Что за ловушку? — спросил он.

— Вампирская кошачья мята. — Я шевелю бровями.

— Только через мой гребаный труп, — рычит он. Когда Винсент поймет, что его рычание производит на меня обратный эффект?

— Ну что ж, хорошо, что ты уже мертв, — поддразниваю я.

Никто не смеется.

Баффи издает мяуканье, которое я принимаю за смех. Моя девочка всегда на моей стороне.

Глава 15

Винсент

— Кто жертва? — Я вожу Эверли и Йена по усыпанной листьями дорожке вдоль окраины города.

— Имельда Гаскинс.

— Кто? — Эверли гладит меня по руке, пока я ускоряю шаг.

— На самом деле, ее здесь вроде как знают. Ей за семьдесят и у нее прекрасный розарий. Я поискал ее в Google, и это первое, что нашлось. Несколько месяцев назад она получила какую-то крупную розарианскую премию за один из своих цветков. Очевидно, она разводит собственные розы и какие-то другие фирменные цветы.

Я смотрю на него в зеркало заднего вида.

— Очаровательно. А теперь расскажи о том, как она была убита.

Он свирепо смотрит на меня.

— Нужно с уважением относиться к мертвым, как к живым.

— Конечно. — Эверли переплетает свои пальцы с моими. — Вероятно, она была чьей-то бабушкой. Это ужасно.

— Ты права. — Я сжимаю ее руку.

— Права? Я тот, кто…

— Продолжай, — оборвал я его. — У нее был красивый сад и что еще?

— Да. Она живет одна, вдова, в коттедже на северной окраине города.

— Значит, ее убили дома? — спрашиваю я.

— Нет.

— Она не спала в три часа ночи? — спрашивает Эверли. — Это странно.

— Очевидно, она была в своем саду. По крайней мере, там ее и нашли.

Я поворачиваю налево, следуя указаниям GPS, которые дал мне Йен. Мы проезжаем мимо нескольких домов, затем едем прямо некоторое время, прежде чем впереди появляется маленький белый коттедж.

— Вот и все, — указывает Йен. — Все, что есть у полиции.

— Да. — Эверли вздрагивает. — Бедная Имельда. У нее был такой милый дом.

Я съезжаю на обочину сразу за коттеджем. Эверли тянется к своей двери. Я опередил ее, распахнув дверь и снова взяв ее за руку.

— Так быстро. — Она хватает свой арбалет и выходит.

— Держись ближе ко мне. Поняла? Не отходи ни на шаг.

— И в мыслях не было. — Она встает на цыпочки и целует меня в щеку.