Кн.5. Выбор. Рассказы

— Гм, — произнес Мишкин, — разумеется, я не хочу никаких записей в своем личном деле. Но что же мне делать?

— Единственное, что остается — это снять и заменить неисправную деталь. Склады с запчастями есть на многих необитаемых планетах, ибо вероятность аварии предусмотрена. Ближайшая по координатам планета — Гармония XX, в 68 часах полета на вторичном приводе.

— Как, оказывается, все просто, — саркастически заметил Мишкин.

— Да, теоретически.

— А практически? — испугался Мишкин.

— Трудности всегда существуют.

— А какие именно?

— Если бы мы знали об этом заранее, — ответил компьютер, — то трудности не были бы такими трудными, не так ли?

— Не уверен, — сказал Мишкин, — ну ладно. Рассчитай курс и трогаемся.

— Слушаю и повинуюсь, — ответил компьютер.

Использование «множественных предпосылок» может привести к недоразумениям

Вчера, во время своею неповторимого интервью представителям прессы, профессор Дэвид Юм из Гарварда заявил, что последовательность не заключает в себе причинность. Когда его попросили расшифровать это высказывание, он указал на то, что последовательность является лишь аддитивным фактором, а не порождающим. Мы попросили доктора Иммануила Канта высказать свое мнение по этому вопросу. Профессор, которого мы застали в его рабочем кабинете в Кал Техе [1], был поражен до чрезвычайности. «Это, — заявил он, — пробуждает меня от догматической дремы».

2. В действие вступает безумный синестезиатор [2]

Мишкин откинулся в кресле и закрыл глаза. Дела были плохи: расстройство различных органов чувств, представлений о последовательности событий, кажущиеся вспышки света… Он открыл глаза, но лучше не стало. Тогда он протянул руку и взял бутылочку «Для отключения». На этикетке было написано: «Если дело плохо, выпейте содержимое». Мишкин глотнул из бутылочки и уже после этого заметил на другой ее стороне еще одну надпись: «Если дело плохо, не пейте содержимое…»

…Радио тихонько бормотало про себя: «О боже, погибну, я точно знаю, что погибну. И зачем я только впуталось в это дело? Мало мне было спокойно сидеть у окна и вести репортаж увиденного? Нет, надо мне было влезть в эту историю, и вот к чему это привело!»

Но Мишкин почти не слышал его, ему было не до радио, у него своих забот хватало, хотя — думал он — где гарантия того, что это МОИ заботы?

Он вдруг заметил, что сидит зажмурившись, — и он открыл глаза, но открыл ли он их на самом деле? Он подумал — а не открыть ли их еще раз, на случай, если он снова это только вообразил, — но передумал, избежав таким образом одной из довольно неприятных форм бесконечной регрессии.

Радио опять начало причитать: «Боже мой, я не знаю, куда я направляюсь! Но если бы я знало, куда я направляюсь, то я бы туда не направлялось. Но не зная, куда я направляюсь, я не знаю, как туда не направиться, потому что я не знаю, куда я направляюсь! Черт побери, все совсем не так, как должно быть! А мне еще говорили, что будет весело!»

Мишкин поспешно допил содержимое бутылочки «Для отключения». Хуже уже не будет — решил он, показав тем самым собственную наивность.

Нужно было проявить решительность. Мишкин выпрямился в кресле.

— А сейчас слушайте. Мы будем действовать, основываясь на том предположении, что все мы являемся теми, кем мы кажемся себе в настоящий момент, и что такими мы останемся навсегда. Это приказ, ясно?

— Все катится к чертовой матери, а он еще приказывает, — раздался голос проигрывателя. — Что с тобой, Джек, уж не вообразил ли ты, что это какая-то дурацкая подводная лодка?

— Мы должны все держаться вместе, — твердо сказал Мишкин, — иначе нам придется плохо.

— Ничего, кроме банальностей, — сказало кресло. — Нас могут убить, а он только и может, что изрекать тривиальные истины.

Мишкин пожал плечами, глотнул из бутылочки «Для включения» и быстро поставил ее, прежде чем она использовала свой шанс выпить его. Ведь известно, что бутылки способны на это, и никто не может с уверенностью сказать, чья же сейчас очередь.

— Ну а теперь я посажу корабль, — заявил Мишкин.

— Безнадежная попытка, — сказал пульт управления. — Но если ты желаешь, то валяй, побалуйся.

— Заткнись, — сказал Мишкин, — не забывай, что ты всего-навсего пульт управления.

— Ну а если я тебе скажу, что я средних лет психиатр из Нью-Йорка, и то, что ты обзываешь меня пультом управления, имея в виду управляемый пульт управления, доказывает, что у тебя шарики за ролики зашли, ты, властолюб?