КНДР против СССР

Вячеслав Рыбаков КНДР [1] ПРОТИВ СССР [2]

Впервые опубликовано (с сокращениями): «Нева», 1994, № 10

В последнее время модно стало говорить, что история учит лишь тому, что ничему не учит. Этот тезис очень на руку тем, кто и не хочет ничему учиться; они его и повторяют чаще других, лицемерно сокрушаясь по поводу его несокрушимости. Похоже, он на руку и сонмищам президентов, в одночасье, как зубы дракона, взошедших и заколосившихся на российской земле. Каждому из них мстится, что он принципиально умнее и хитрее всех своих предшественников, и поэтому, делая, в сущности, то же, что и они, добьется принципиально иных результатов. Практика показывает, что таки нет.

Национальную — а вернее, многонациональную катастрофу, постигшую нашу страну в девяносто первом году, в некоторых кругах принято именовать «распадом последней империи». Подразумевается, что слово «империя» есть ругательство; тогда слово «распад» автоматически приобретает благостный характер. Язык вообще очень хитрая штука. Охотно верю, что для мусульманина слово «неверный», по-русски весьма отвлеченное и выспреннее, звучит с такой же предметной отвратительностью, как для нас, например, слово «падаль» или «гнида». И как тогда, скажите, оставаясь в рамках языка, продолжая говорить на нем, научить веротерпимости? «Нужно уважать падаль»? «Гниды тоже люди»? Легко представить реакцию публики на подобные призывы. То же и тут. Распад плохого — всегда хорошо. Но если отрешиться от догм, унаследованных демократической общественностью прямо от столь справедливо порицаемого ею «Краткого курса истории ВКП(б)» (Российская империя есть тюрьма народов), и попытаться, поразмыслив, слущить собственные эмоции с явления, можно увидеть, что в конце XX века империя — это всего лишь многонациональное государство, с большей или меньшей степенью жесткости управляемое из одного наднационального центра. В отличие от государств столь же или даже более централизованных, но относительно мононациональных — назовем их, чтобы подобрать термину «империя» столь же современно звучащий антоним, «королевствами». Но тогда и оплот Свободного Мира, Североамериканскиее Штаты, вполне тянут на империю. И уж, во всяком случае, живут и здравствуют — тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — такие явные империи, как Бразилия, Индия и, тем более, Китай.

Чем же империя хуже королевства? Политиканы и там, и там одним миром мазаны. И там, и там примерно одинаковый процент людей обожает армию и армейские порядки. Можно, правда, провести деление по иному принципу: в империи на порядок больше, чем в королевстве, нарушаются права нацменьшинств. Но тогда нам придется признать, что гибель Союза в одной только Балтии привела к образованию целых трех о-очень кошмарных империй. И словно специально для того, чтобы никто уже не мог сомневаться на их счет, некоторые даже проявляют классическую, буквально по «Империализму как высшей стадии», тягу к территориальной экспансии. А сопровождавшаяся геноцидом с обеих сторон грузино-абхазская империалистическая война за обладание приносящими миллиардные прибыли курортами? И вот нечестная игра сразу кончается, все встает на свои места. Распад он и есть распад; корень тот же, что и в слове «падаль».

Когда я начинал заниматься средневековой китайской бюрократией, в глубине души я лелеял надежду отыскать в тогдашнем административном праве, регулировавшем деятельность чиновничества, некий секрет, который смог бы затем на блюдечке поднести Отечеству и тем помочь ему сделать более дееспособным чиновничество собственное. Я уже тогда, в конце семидесятых, как и многие, понимал, что живу в бюрократической державе. Но уже тогда видел, что, скажем, в Китае бюрократия была способна обеспечить стабильность общества на протяжении полутора-двух веков (потом, хоть тресни, коррупция все проедала, и происходили неизбежные, циклически повторяющиеся срывы), а у нас речь идет о гораздо более коротких периодах. Фактически они ограничиваются сроком функционирования одного поколения, и при каждой перепасовке власти от предыдущего поколения к последующему происходит судорога. Скорая неизбежность очередной перепасовки была очевидной, и вероятность новой судороги была более чем велика. Опасения, как мы теперь видим, полностью оправдались.