Княгиня Екатерина Дашкова

— Полноте, дядюшка, как можно! Ничего мне от государыни не надо. Не из корысти мы с князь Михайлой о ее восшествии на престол хлопотали. Чтоб и тени такой на нас не упало!

—  Ни тени, ни благодеяний, выходит. А что другие, кто и вовсе ничего для государыни не сделал, награды да богатства получают, это, по-твоему, справедливо выходит?

— Я не в том справедливости ищу.

— Верно, верно, да вот загвоздка-то какая у тебя с поручиком Пушкиным вышла. Михайлой его, что ли, зовут?

— Михайлой.

— Облагодетельствовали вы с супругом наглеца свыше всякой меры и разума. От неоплаченного заемного письма спасли, у самого господина посла французского ему помилование вымолили. Это с какой такой, прости Господи, радости? Мало одного благодеяния, ты же, княгинюшка, хлопотать начала, чтобы государыня его к великому князю назначила. С эдакой-то репутацией!

— Дядюшка, кто Богу не грешен, царю не виноват, а он человек молодой.

— Разве что молодой, зато прыткий.

— Но граф Панин нашел его подходящим для товарищей великого князя.

— С твоих-то слов Никита Иванович кого подходящим не найдет.

— О чем вы говорите, дядюшка!

— О том, что все говорят. Приручила ты, княгинюшка, старика. На все научился твоими глазами глядеть, чего уж!

— Да ведь и князь Михайла очень поручиком Пушкиным доволен был, всегда его ласкал да привечал.

— Князь Михайла! А о том не подумал, что батюшка у вашего поручика за лихоимство осужден был. Многонько взять-то надо было, чтоб до суда да позору дело дошло.

— Но сын за отца не ответчик.

— Так-то оно так, да только на такой случай и другая пословица есть: яблоко от яблоньки недалеко падает. Чем он только тебе — не князь Михайле, — княгинюшка ты моя, приглянулся.

— Никакого секрета, дядюшка, — острым умом и обхождением отличным. Что разговор завести, что пошутить — на все мастак.

— Вот-вот, ума-то у него и хватило, уж коли по твоей рекомендации к великому князю не попал, тот же час на тебя графу Орлову и нажаловаться, мол, ты супротив него государыню настроила.

— Но государыня все равно его к великому князю не допустила.

— Другое местечко по ходатайству графа Орлова непременно сыщет, а у тебя, княгинюшка, при дворе новый враг объявится.

— Я предпочту приобрести лишнего недоброжелателя, чем изменить вере в человека.

— А уж это как знаешь!

Глава 10 Мой князь Михайла

Кто бы мог предположить, что приготовления к коронационным торжествам затянутся на целых два месяца. Оказалось, что ее императорское величество не пожелала удовольствоваться обычным порядком, но устроить торжества, достойные царства, которого еще не приходилось знать народу. Мельчайшие подробности шествий, фейерверков, аллегорий, украшения улиц государыня апробировала сама, вникая в их мельчайшие подробности. Для участия в них был приглашен сам Александр Петрович Сумароков и актеры из Ярославля, которым предстоит составить первую российскую труппу. Хлопот выдалось так много и таких неожиданных, что мы все вздохнули с облегчением, когда императорский кортеж достиг окрестностей Москвы. Необходимость тщательно подготовиться к торжественному въезду в старую столицу побудила императрицу остановиться на несколько дней в ее предместьях, однако на таком расстоянии, чтобы можно было инкогнито ежедневно бывать в Москве. Ее императорское величество много раз повторяла, что не хочет никаких неожиданностей в том великолепном представлении, которое навсегда должно остаться в памяти народа и непременно в истории. Из нескольких возможностей государыня остановилась в конце концов на подмосковной фельдмаршала Кирилы Григорьевича Разумовского, носящей его имя: Петровское-Разумовское. Село Всехсвятское, которое в свое время предпочитал Петр Великий, с его дворцом грузинских царей показалось недостаточно вместительным для огромной свиты и заметно обветшавшим. Тогда как фельдмаршал превратил былое поместье деда Петра Великого в настоящий голландский городок с несколькими десятками превосходно ухоженных каменных домов, окруженных цветочными клумбами и палисадниками, с множеством соединенных между собой оранжерей и теплиц, с дворцом, от которого затейливая галерея вела в церковь Петра и Павла, с гротами, многочисленными статуями и превосходным конным двором. На вид беспечный и ленивый, фельдмаршал оказался на редкость рачительным хозяином. Достаточно сказать, что многочисленные украсившие парк пруды были выкопаны крестьянами, которых граф Разумовский специально привозил с Украины.