В МГМ решили, что им нет необходимости городить в павильонах студии настоящий дворец. Американская фантазия о том, что такое роскошный дом, уже нашла свое воплощение в особняке «Балтимор-Хауз». Это была точная копия шато с берегов Луары, построенная в 1890 году Джорджем Вандербильтом неподалеку от Ашвилла в Северной Каролине. Снаружи особняк облепили бесчисленные башни и башенки, а его интерьеры поражали роскошью и монументальностью. Дом этот претендовал на звание самого большого особняка в Соединенных Штатах и Хауэл Конант отправился с Грейс в Ашвилл, чтобы сделать на месте серию снимков. Он фотографировал ее — всю в белом, мечтательную и отрешенную — сидящей на ступеньках величественной лестницы, на фоне которой актриса казалась крошечным эльфом. Он следовал за ней по пятам, когда она фехтовала или время от времени танцевала с Луисом Журданом. Грейс настояла на том, чтобы во время фехтования работать самой, без дублера. Что еще более странно, Конанту удалось запечатлеть актрису рядом с грудой софитов и разбросанных светофильтров, словно отрезанную от остальной съемочной группы. Задумавшись о чем-то своем, Грейс сидела одна-одинешенька в огромном кресле, украшенном позолотой и таком роскошном, что его нетрудно было принять за трон. Исподволь закрадывалась мысль, что Грейс примеривает новую для себя роль, окунувшись в суматоху, которой на несколько недель наполнился этот экстравагантный баронский особняк, словно материализовавшийся из мечты неожиданно разбогатевшего разбойника.
— Немножко великоват для меня! — криво усмехнувшись, заметил Джей Кантер и покачал головой, когда наконец выкроил время, чтобы лично посетить Ашвилл.
— А мне он так нравится! — с восторгом воскликнула Грейс.
«Лебедь» не принес Грейс шумной славы ее предыдущих работ. Фильм страдал от многословности и почти полного отсутствия действия, и самые сильные реплики, которые раскрывали его название и в конечном итоге придавали смысл роли Грейс, произносились только в финальных кадрах.
— Подумай, что значит быть лебедем, — говорит Александре принц. — Это значит, будто во сне, плавно скользить по гладкой поверхности озера и никогда не выходить на берег. На суше — там, где ходят простые смертные, — лебедь неуклюж, а подчас даже смешон. Когда он вперевалочку вышагивает по берегу, то до боли напоминает совершенно другую птицу.
— Гусыню? — задает ему вопрос Александра-Грейс.
— Боюсь, что да, — отвечает принц. — Вот почему лебедь всегда должен оставаться там, на глади озера, — спокойный, белый и величественный. Быть птицей, но никогда не летать. Знать всего одну песню, но никогда не петь ее вплоть до смертного часа.
Эти мудрые, хотя и несколько мрачноватые доводы в конце концов убеждают Грейс (Александру), что она должна выполнить свой долг и выйти замуж за принца. Вынужденная выбирать между страстью и положением в обществе, героиня делает свой выбор в пользу последнего. Ее воспитали
Этот конец вряд ли мог погрузить зрителя в сладостные грезы. Наоборот, «Лебедь» воплощал в себе ту реальность, от которой люди, приходя в кинотеатр, искали забвения. Однако он помог Грейс еще лучше освоиться с нелегкой ролью «обитательницы водной глади». Профессионализм, решительность, самообладание, умение держать себя — роль княгини требовала почти тех же самых качеств, что и роль кинозвезды.
Не имея никаких других доказательств, кроме запечатленного на страницах «Пари Матч» рукопожатия, европейские газеты пустились в рассуждения о возможности романа между Грейс и князем Монако. Домыслы эти достигли Америки, и Грейс пришлось давать опровержения.
— Нет между нами никакого романа, — возмущенно сказала она Руперту Аллену. — Я ни разу не получила от него ни единого слова. Повторяю: ни разу ни единого слова!
Нетрудно понять возмущение Грейс. В конце концов, было бы смехотворной самонадеянностью предполагать, что между нею и Его Светлейшим Высочеством князем Ренье III может что-то быть. Однако тот факт, что Грейс сочла нужным солгать своему другу о письмах, которые теперь регулярно приходили к ней от Ренье, наводит на догадки, какое направление начали принимать ее мысли. Настоящая любовь с настоящим принцем — неужели такое впрямь возможно? Грейс пока не была до конца уверена, к чему приведет ее переписка с Ренье. Однако она точно знала, что преждевременные признания и риск публичного откровения могут окончательно застопорить это тонкое дело. Практичная Грейс взяла верх над Грейс-мечтательницей.