Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Грейс следовала его наставлениям. Постепенно научившись избегать коварных капканов его диалогов, она в конце концов освободилась от оков условности и рефлексии, приблизившись, таким образом, в своей игре к тому уровню, что Мейснер именовал самоотречением — чистейшим, ничем не замутненным откровением самого сокровенного внутреннего «я» одаренного актера. Любовь и чувственность уже однажды помогли Грейс преодолеть эти барьеры. Теперь же она начинала понимать, что игра может доставлять не меньшую радость.

«Грейс была потрясающа! — комментировал годы спустя Кэри Грант, восхищаясь той насыщенностью, которую Грейс, благодаря пройденной у Мейснера школе, умела придать даже самому малозначительному эпизоду. — Когда я играл с ней, она действительно слушала меня, словно пытаясь проникнуть в душу. Она была совсем как Будда».

Сэнфорду Мейснеру теперь уже далеко за восемьдесят. Это больной, разбитый старик, прикованный к коляске в результате целого ряда несчастных случаев и по причине разных хворей. Он потерял голосовые связки и говорит с величайшим трудом, прижимая к челюсти усилитель. Мейснер не любит бросаться словами, поэтому, когда бывшего мэтра спрашивают, каково же его мнение о хорошенькой и трудолюбивой актрисе, которую он учил на протяжении двенадцати месяцев в 1951–1952 годах, он старательно подыскивает нужную фразу и пытается членораздельно произнести ее.

— Грейс обладала прекрасными эмоциями, — говорит он.

Глава 9 «Как вскружить голову королю»

Вернувшись в Нью-Йорк со съемок «Полдня», Грейс не замедлила возобновить начавшийся еще летом роман с неотразимым Джином Лайонзом.

«Они были сильно влюблены друг в друга», — вспоминает Дэвид Свифт, продюсер и режиссер, который сочинял сценарии для телевидения и сам не раз приглашал Грейс на свидания.

Джин Лайонз в то время работал в Нью-Йорке на телевидении и тоже пытался совершенствовать свое актерское мастерство. К апрелю 1952 года «Полдень» выиграл все свои «Оскары», и Голливуд снова обратил взоры на застенчивую блондинку, сыгравшую Эйми Кейн. Режиссер Грегори Ратофф пригласил Грейс на пробу для участия в съемках «Такси» — картины, к работе над которой он вскоре планировал приступить на студии «Двадцатый век — Фокс». Грейс уже готовилась к этой роли, однако вызов на пробу застал ее врасплох. Когда ей позвонили, она как раз выходила из дома, направляясь в класс к Сэнфорду Мейснеру, и поэтому она не успела переодеться и натянуть свои знаменитые белые перчатки. Грейс появилась в нью-йоркском представительстве киностудии одетой в старую юбку и блузку, без всякой косметики и непричесанная.

— То, что надо! — воскликнул Ратофф.

Приемная была до отказа набита накрашенными и расфуфыренными молодыми актрисами, но Ратофф искал кандидатку на роль непритязательной ирландской девушки-иммигрантки, и, судя по всему, Грейс как нельзя лучше отвечала этому образу.

— Ты умеешь говорить с ирландским акцентом? — спросил ее режиссер.

— Разумеется, — отвечала Грейс. Готовясь к пробам, она заставила одного своего приятеля-ирландца три дня подряд читать ей вслух газеты.

Планы Ратоффа увидеть Грейс в роли ирландской простушки не встретили поддержки у его начальства. Роль была отдана одной из актрис, работавшей на киностудии по длительному контракту. Однако отснятый материал пробы заинтересовал своей безыскусственностью Джона Форда, главного режиссера знаменитого «Дилижанса». Форд по заказу МГМ работал над съемками новой версии фильма «Красная пыль», пользовавшегося в 30-е годы колоссальным успехом. В главных ролях снялись Кларк Гейбл и Джин Харлоу, роман героев развивался на фоне малайской каучуковой плантации. Кларк Гейбл снова хотел сняться в главной роли — с той разницей, что действие новой версии было перенесено из Малайзии в Африку, а сам фильм переименован в «Могамбо» и на его съемки были отпущены на редкость щедрые средства.

Предполагалось в течение нескольких месяцев проводить натурные съемки в Восточной Африке, а сцены в закрытом помещении снять за месяц-другой в студии МГМ в Англии. За такую возможность были готовы ухватиться десятки начинающих актрис. Однако цена роли была велика — неизбежный семилетний контракт с «Метро-Голдвин — Майер».

Люсилль Райман Кэрролл, главный поставщик талантов для студии, вспоминает, как осенью 1952 года у нее в кабинете молодая актриса терзалась мучительным выбором. Грейс прилетела в Голливуд, где ей предложили вторую женскую роль, пообещав при этом, что ее гонорар уступит лишь гонорарам Кларка Гейбла и Авы Гарднер. Однако даже подобная перспектива, видимо, мало прельщала Грейс, и она, как могла, сопротивлялась навязываемому ей контракту, означавшему семилетнюю кабалу.

— Я не заинтересована в контракте, — без обиняков заявила она Люсилль Райман Кэрролл, — потому что стоит мне его подписать, как я тотчас лишусь права выбора.

По мнению миссис Кэрролл, Грейс с ее умом и чувством собственного достоинства завидно отличалась от молодых хорошеньких женщин, чередой проходивших через ее кабинет.