Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

«Строго конфиденциально» представлял собой бульварный листок, редакция которого пользовалась услугами частных детективов. Последние преследовали звезд буквально по пятам, пытаясь разнюхать, кто из них снимал в отеле номер на двоих. Этот журнал не побоялся первым затронуть такую щекотливую тему, как гомосексуализм. Когда же до редакции дошли слухи о романе Грейс и Милланда, газетчики, не раздумывая, сочинили следующее:

«Лишь один раз взглянув на Грейси, он вошел в такое пике, что его головокружение эхом отдавалось от «Перино» до «Сира». Вскоре весь город только и делал, что перешептывался о том, что обходительный Милланд, у которого дома есть жена и дети, совершенно свихнулся от нашей Грейс. Рей не отходил от нее ни на шаг, а Голливуд, знай себе, подхихикивал».

В девяностые годы подобную историю наверняка бы подхватили и понесли дальше. Бульварная пресса раструбила бы о ней на каждом углу. После чего информация попала бы в электронные сети и в конечном итоге снова всплыла наружу — только на этот раз в телевизионных ток-шоу, журналах и даже в уважающих себя газетах. В пятидесятые же «Строго конфиденциально» стоял особняком и считался парией среди солидных изданий.

Даже популярные газеты не опустились бы до того, чтобы позаимствовать оттуда цитату-другую. Повторение чужих сплетен считалось дурным тоном. В обществе еще было живо убеждение, что распространять скандальные слухи столь же низко, как быть замешанным в скандале. Америка все еще пребывала в уверенности, будто в обществе существуют некие общепринятые моральные устои и долг журналиста как раз в том и состоит, чтобы оберегать их и поддерживать. И хотя такая позиция невольно создавала почву для лицемерия, одновременно она поощряла терпимость и даже некоторое великодушие.

Своим любимцам Голливуд был готов прощать даже самые тяжкие грехи. Затянувшийся роман Одри Хепберн и Спенсера Трейси, юноши-любовники Рока Хадсона, сексуальные похождения Марлен Дитрих — интимная жизнь звезд была табу даже для тех журналистов, которые специализировались на скандальной хронике и взаимоотношениях известных киноактеров. Когда Руперт Аллен сочинил для журнала «Лук» восторженный рассказ об образцовом союзе Авы Гарднер и Фрэнка Синатры, то следом поведал своим друзьям о том, что брал у актрисы интервью, сидя у ее койки в одном из лондонских абортариев.

Подобное уважительное отношение к звездам во многом зависело от них самих, от того, насколько сами они старались соблюсти приличия. У игры имелись твердо установленные правила. Если вы не желали упасть лицом в грязь, то это в первую очередь зависело от вас самих. Тех, кто считал себя выше условностей и предрассудков, подчас ждала суровая кара. Чарли Чаплин и Ингрид Бергман — каждый по-своему — попробовали посмеяться над тем, что способствовало их возвращению в кинобизнес, и каждый поплатился за свое легкомыслие.

«Не обольщайся, — писал Уолтер Вангер в телеграмме Ингрид Бергман, которая в 1949 году с вызовом выставляла напоказ свою внебрачную беременность, — полагая, будто то, чем ты сейчас похваляешься действительно представляет из себя подвиг или нечто неординарное, чтобы служить оправданием тому, чтоо тебе думают простые люди».

Грейс в своих отношениях с Реем Милландом ходила по краю все той же пропасти. Одно дело — ни к чему не обязывающий романчик в свободное от съемок время, но откровенные отношения, приведшие к краху другой семьи и брака, которые на протяжении многих лет были канонизированы пресс-релизами студии, — совершенно иное. Грейс плыла по течению. Ее отношения с молодым шахом и Кларком Гейблом не ускользнули от внимания прессы. Ее последние эскапады бросились в глаза не одному только Альфреду Хичкоку.

«Грейс Келли, главная героиня, и Фредерик Нот, автор сценария, даже после съемок ходят взявшись за руки», — докладывал Сидни Скольски в газете «Нью-Йорк Пост» от 8 сентября 1953 года.

Теперь напечатанная в «Строго конфиденциально» история о романе Грейс и Рея Милланда могла только ускорить полное их разоблачение.

Для девушки, озабоченной тем, чтобы всегда выглядеть респектабельно, Грейс Келли в частной жизни позволяла себе редкостное безрассудство. Когда дело доходило до секса, в ней просыпалось нечто от отцовского авантюризма и она безоглядно отдавалась физическому и эмоциональному влечению, представлявшему собой полное противоречие тем моральным и религиозным принципам, которым она искренне старалась следовать. Расстаться с девственностью «при помощи» мужа подруги, встретиться в лифте с мужчиной и в ту же ночь оказаться с ним в одной постели — это, а также ряд других эпизодов из ее жизни, наталкивало на мысль о полном отсутствии у нее моральных принципов.