Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон

Грейс сбежала из Нью-Йорка — от репортеров и фотографов — в относительную тишину студий МГМ, где изо всех сил делала вид, что для нее продолжается обычная работа. Ренье намеревался присоединиться к ней только в конце января, и поэтому актриса взялась за дело с привычным для нее профессионализмом. Она избегала разговоров о своей помолвке и предстоящем бракосочетании, которое должно было состояться в Монако во второй половине апреля. Поняв ее настроение, остальные члены группы делали вид, будто им неизвестно, что они работают на одной площадке с самой знаменитой невестой в мире.

На третий день съемок Грейс, однако, не выдержала. Согласно сценарию, героиня Грейс, Трейси Лорд, должна была в нескольких сценах хвастливо выставлять напоказ обручальное кольцо, и реквизитный отдел студии снабдил актрису перстнем с невообразимо большим искусственным бриллиантом.

— Может, будет лучше, — робко обратилась Грейс к режиссеру Чарльзу Уолтеру, — если я воспользуюсь своим собственным кольцом?

Уолтер тотчас уловил шутку, однако притворился, будто воспринял просьбу всерьез.

— Сразу трудно что-либо пообещать, — многозначительно заявил он ей. — Придется взглянуть на кольцо, чтобы убедиться, подходит ли оно для съемок.

«И вот на следующий день, — вспоминает Селест Хольм, одна из участниц съемки, — она является к нам со своим бриллиантом размером с колесо. Какая это была красотища! Обычно я равнодушна к бриллиантам, потому что это белые, безжизненные камни. Однако у этого был цвет! И какой! Мне тотчас вспомнилась стеклянная призмочка, которую я маленькой девочкой видела в детском саду. Казалось, она была наполнена жизнью и светом».

Бриллиант Грейс, граненный на манер изумруда, не уступал по размерам фальшивому, полученному ею из реквизиторской; неудивительно, что когда остальные члены съемочной группы увидели, как он сверкает на пальце у Грейс, вокруг раздались восторженные ахи и охи. Актриса слегка зарделась. «Ведь правда же, миленькое», — сказала она, и эти слова превратились в расхожую шутку их съемочной группы. «Мы не давали ей забыть об этом, — вспоминает Селест Хольм. — Ох уж это «миленькое» колечко Грейс! Мы поддразнивали ее до самого окончания съемок!».

Джон Почна прибыл в Голливуд раньше Ренье, поскольку ему было поручено подыскать для князя достойную виллу. Адвокат без труда нашел уединенный особнячок в районе Бель-Эйр, однако столкнулся с трудностями, когда дело дошло до оплаты счетов. Почна выслал несколько чеков с личной подписью князя, среди всех прочих — владельцу особняка и в прачечную, однако от банка ему стало известно, что эти чеки так и не были представлены к оплате.

— Вы получили от нас чек? — попытался он выяснить у каждого, кому они были должны.

— Да, да, — звучало в ответ. — Огромное вам спасибо. Мы все получили и повесили в рамочке за стеклом на стену!

Однако, когда Ренье решил посетить МГМ, там ему был оказан несколько более прохладный прием. Дор Шэри устроил в честь князя ланч в довольно тесном обеденном зальчике эмгээмовского начальства. «Грейс присутствовала там, — вспоминает Селест Хольм, — вместе с князем и его отцом — добродушным пожилым господином, который прилетел сюда специально для того, чтобы познакомиться с Грейс. Он напоминал мне Клифтона Уэбба».

От Селест Хольм не скрылось, что Грейс почему-то нервничает. «Она была бледна, — вспоминает она, — и ужасно нервничала. Неожиданно мне в голову пришла мысль: «Все ясно! Ведь если князю и его отцу не понравится студия, они ни за что не позволят Грейс вернуться сюда! И она больше не сможет сниматься в кино!». Рядом с Селест Хольм сидел Чарльз Уолтерс, режиссер картины, который — к собственному ужасу, вспомнила Хольм — за всю свою жизнь не произнес ни одного предложения, смачно при этом не выругавшись.

Однако Уолтерс, как ни странно, вел себя прилично. Ляпсус допустил сам Дор Шэри. «Кто-то спросил: «А каков размер Монако?» — вспоминает Селест Хольм. — В ответе фигурировали какие-то квадратные футы или что-то в этом роде, что звучало довольно внушительно. А потом наступила небольшая пауза, так как все занялись арифметическими подсчетами. Неожиданно Дор Шэри, который считал быстрее всех нас, сказал: «Так это же меньше, чем все наши павильоны вместе взятые!» У меня было такое чувство, будто неожиданно с потолка сорвалась огромная люстра и, рухнув на стол, разбилась на тысячи осколков. Воцарилась мертвая тишина, и я точно знала, что для Грейс дорога назад в кино закрыта навсегда».