Княгиня Монако

Едва мы выехали из Парижа, как, оглядываясь по сторонам, я заметила какого-то человека на резвой лошадке, бежавшей иноходью; на нем был плащ из грубого камлота, а позади седла виднелись туго набитые тюки — словом, у всадника был вид купца, торгующего вразнос. Из-под шляпы, надвинутой на лоб, выглядывали большие очки, из-за чего он казался еще довольно бодрым стариком, который, однако, уже успел поседеть. Незнакомец путешествовал один, с большим псом, похожим на пиренейских собак (эта порода была мне хорошо знакома). Всадник находился возле моих носилок всего несколько минут, а затем затерялся среди слуг позади экипажей. Ежедневно мы преодолевали на своих лошадях небольшие расстояния. И тут неизвестно почему мне пришла в голову безумная мысль.

— Блондо! — воскликнула я. — Это граф.

Она рассмеялась:

— И это господин граф, сударыня?

— Да, Блондо, это он, я в этом уверена, я его узнала; это он, это он, повторяю, вот увидишь!

Я не видела этого человека до самого обеда; когда же я спросила Блондо, здесь ли он еще, она отвечала, что торговец едет в арьергарде, оживленно беседуя с конюхами и стремянными, которые вели лошадей за поводья.

— Мыслимо ли, сударыня, чтобы господин граф вел разговоры со слугами из конюшни его светлости?

— Он стал бы говорить с самим дьяволом ради того, чтобы быть ко мне ближе, моя бедная Блондо, ты его совсем не знаешь.

Около полудня мы остановились для отдыха на уединенном постоялом дворе; мой повар прибыл туда заранее и приготовил для нас трапезу. Я поднялась в лучшую комнату гостиницы, озираясь в поисках торговца: я была убеждена, что он вскоре появится здесь со своими тюками. Так оно и случилось. Секретарь г-на де Валантинуа, страстно желавший ко мне приблизиться и ничего не подозревавший, доложил мне о приходе купца.

— Господин де Помаре, так вы говорите, что это какой-то мелкий торговец?

Маршал позволял аббату носить это имя по названию какого-то небольшого ленного владения.

— Да, госпожа герцогиня, у него товары из Леванта, как он уверяет.

— Ах, Боже мой! Как бы он не заразил нас чумой!

Это восклицание прозвучало столь естественно, что Блондо решила, будто я избавилась от своего заблуждения.

— Нет, нет, сударыня, этот человек уже продавал свои товары всему двору и даже господину графу де Гишу; он утверждает, что приходил к госпоже герцогине, но его к ней не допустили.

— Что ж, пусть он войдет! — небрежно отвечала я. Ах! Как билось при этом мое сердце! Господин де Валантинуа был рядом.

И вот, коробейник входит, не переставая кланяться, со шляпой в руке и в очках на носу; длинные волосы и белоснежная борода обрамляли его лицо; это был не Пюигийем, это не мог быть он: то был какой-то безобразный еврей. Я остолбенела, а Блондо глядела на меня с победоносным видом.

Между тем торговец приближался, не говоря ни слова. Когда он подошел ко мне совсем близко, я взглянула на край его щеки, видневшийся между очками и бородой, и вздрогнула: я не могла обмануться, только я, любившая графа, была способна его узнать: это был он… он, и никто другой! Я не удержалась от жеста изумления; знакомые глаза блеснули сквозь грязные стекла очков — это был его взгляд! Он призывал меня к осторожности.

— Сударыня… ваше высочество… — произнес вошедший сдавленным голосом, звучавшим, как голос из загробного мира, — сударыня, ваше высочество, купите эту парчу и эту камку, я бедный еврей, и мне нужны деньги.

Я дрожала так, что на это было жалко смотреть, и ничего не отвечала. У меня едва хватило сил махнуть рукой в знак согласия. Господин де Валантинуа проявил не свойственную ему учтивость.

— Есть ли у тебя красивые вещи, старый еврей, или же ты рассчитываешь хитростью заполучить наши денежки? Покажи-ка госпоже герцогине, что лежит на дне твоего мешка, и она выберет то, что ей понравится.

Торговец чрезвычайно спокойно распаковал свои тюки и показал нам ткани, драгоценные камни и прочие предметы, способные ослепить нас своим великолепием, — все это действительно было привезено из Леванта. Граф одолжил товары и одежду у одного еврея, обещав помочь ему совершить выгодную сделку в знак благодарности за его любезность. Мне это было неизвестно, и я не могла опомниться от удивления. Я купила почти все товары купца. Господин де Валантинуа скорчил странную гримасу, но я не придала этому значения, продолжая сваливать в кучу браслеты, ожерелья, кринолины и платья — Блондо взвалила на себя эту ношу.

Пюигийем превосходно сыграл свою роль: никто ничего не заподозрил, даже влюбленный секретарь, которому я подарила перстень. Еврей удалился, волоча ногу; он торговался, как настоящий ростовщик, не уступая в цене и упорно настаивая на своем — он был достойным противником герцога, превосходившего скупостью всех евреев вместе взятых.