Княгиня Ольга

Достигнув родных степей и сойдя с кораблей, амазонка сумели похитить первый же встреченный табун лошадей и принялись грабить скифов. Те сначала не предполагали, что это женщины. И только когда после очередной битвы стали осматривать трупы, то поняли, что это не юноши, как они думали сначала. Скифы решили приручить воительниц и послали молодых людей примерно столько же числом, сколько было амазонок, с приказом не убивать их, а встать по соседству лагерем и заслужить их доверие. Если же амазонки станут нападать на них, то не отвечать, а уклоняться от всяких стычек.

Когда амазонки располагались на отдых, то и скифы разбивали свой лагерь неподалеку, но интереса к ним не выказывали. Амазонки привыкли к скифам, увидев, что те не делают им никакого зла. Но цель скифов заключалась в том, чтобы эти молодые женщины родили от них детей. Медленно, но неуклонно шло постепенное приближение скифов к амазонкам. И наконец как‑то в полдень, когда женщины разбредались в степи по одной или по две, скиф приблизился к молодой амазонке и овладел ею. Та не сопротивлялась, напротив того, знаками показала, чтобы на следующий день он пришел бы сюда же и привел с собой еще одного юношу, а она приведет свою подругу. На следующий день на это место пришли два скифа, амазонки также были вдвоем.

Так скифы приручили амазонок, они соединили свои лагеря и стали жить вместе. Скифы не сумели выучить языка амазонок, женщины же справились с языком мужчин. Когда они начали разговаривать друг с другом, то скифы сказали им, что хотели бы вернуться к своим родителям вместе с ними и чтобы они были их женами. Амазонки же наотрез отказались: «Мы не можем жить вместе с вашими женщинами, потому что не обучены вашим женским работам, а ваши женщины не умеют делать того, что умеем мы — ездить верхом, охотиться, стрелять из лука, метать дротики и копья. Ваши матери, сестры и другие женщины никогда не выезжают на охоту, остаются в повозках и безропотно выполняют все женские работы. Мы же не можем жить, чтобы не ездить верхом на конях и не охотиться. Поэтому мы не сможем ладить с ними, но если вы хотите, чтобы мы были вашими женами, отправляйтесь к родителям, попросите у них свою часть имущества, заберите его и возвращайтесь к нам. Тогда мы будем жить вместе».

Скифские юноши послушно выполнили это требование своих подруг', но когда вернулись к ним от своих родителей с имуществом, то амазонки разумно сказали: «Нам не стоит оставаться в этой земле, которую мы опустошали и где разлучили вас с вашими отцами, поэтому давайте уйдем отсюда в другие края, где сможем жить спокойно и без тревог. Давайте перейдем реку Танаис».

Так они и сделали, уйдя к востоку на расстояние трех дней пути от Танаиса–Дона и к северу на расстояние трех дней пути от озера Меотиды.

Соединившись вместе, скифы и амазонки положили начало новому народу савроматов или сарматов[196]. Женщины их носят мужское платье, охотятся, ездят верхом и не выходят замуж, пока не убьют одного врага из числа мужчин. Они говорят на языке скифов, но амазонки не забыли и своего прежнего языка, оставив его для общения женщин между собою, что всегда сохранялось в тайне от мужей. Когда те уходили в воинские походы, стада и хозяйство охраняли сами женщины, а хоронили их в военном снаряжении.

От царских скифов, живших на берегах Меотиды, в незапамятные времена неизвестно почему отделились племена и ушли на северо–восток. Это случилось задолго до того, как Геродот писал свою «Историю». Он не знает, когда произошел этот раскол, возможно, ставший результатом напряженной борьбы за власть, и куда отправились скифские племена с берегов Меотиды. Во времена правления княгини Ольги было известно, что на берегах притока реки Оки — Нары — проживали скифы, ушедшие из Причерноморья! Они и дали выбранной ими реке скифское имя Нара, что означает «мужчина». По берегам реки — залежи известняка, как у речек, впадающих в Меотиду.

На берегу реки Москвы при впадении в нее другой речки скифы поставили сакральную пристань Кремны, получившую название КРЕМЛЬ. Немало скифских курганов осталось здесь от их пребывания — особенно на равнине речки Восходни.

Курганы, курганы стоят тут чередой, да и в самой Москве в урочищах речек и долинах скифский дух незримо остался на века, но как‑то развеялся без царских могил и скифского золота. Впрочем, скифские сказки, принесенные ими из причерноморских степей, дошли до наших дней: «Жили–были дед и баба, была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко, не простое, но золотое. Бежала мышка, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба, а курочка кудкудахчет: «Не плачь дед, не плачь, баба! Я вам снесу новое яичко!»

На вопрос, откуда у скифов золото, они отвечали, что скифские куры несут золотые яйца…

Или сказка про великую силу мышки — то есть Аполлона Сминфейского, почитаемого в Скифии: как посадил дед репку, тянул ее, тянул, вытянуть не мог, позвал и бабку, и кошку, и Жучку, и только прибежавшая мышка помогла вытянуть из земли репку…