Княгиня Ольга

Исследователи отмечают, что южнославянское Житие более всего соответствует той ранней, «переходной», форме, которую первоначально имели памятники агиографического жанра и которую В. О. Ключевский выводил из гимнографических текстов, и именно из кондака и икоса, следующих за шестой песнью канона, при том, что «кондак кратко передает в повествовательной форме основные черты деятельности святого», а «икос на основании этих черт излагает похвалу святому, начиная каждую черту возгласом “Радуйся!”»^{350}. Именно так построено южнославянское Житие св. Ольги. Его первая часть почти не содержит фактических подробностей о святой, за исключением самого факта ее крещения в Константинополе, но составлена весьма искусно, с использованием аллитерации и других приемов, свойственных гимнографическому жанру. Вторая же часть Жития (отчетливо выделяемая в тексте подобием заголовка: «Слово яже к похвале-нию») представляет собой развернутую похвалу святой^{351}.

Вероятно, именно неудовлетворенность такой формой Жития и отсутствие в нем фактических подробностей о святой княгине стали причиной появления в русской книжности новой редакции, представляющей собой, по словам Н. И. Серебрянского, «типичное русское проложное житие»^{352}. Помимо прочих источников, в русской редакции Проложного жития использован летописный рассказ об Ольге:

Летопись по Лаврентьевскому списку (ст. 955 г.):

Просвещена же бывши, радовашеся душею и телом. И поучи ю патреарх о вере, и рече ей: «Благословена ты в руских (в Радзивиловском списке: в женах рускых; в Ипатьевском: в руськых князех), яко возлюби свет, а тьму остави, благословити тя хотять (в Радз. и Ипат.: имут) сынове рустии в последний род внук твоих». И заповеда ей о церковнемь уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыни, и о въздержаньи тела чиста. Она же, поклонивши главу стояше… Бе же речено имя ей во крещеньи (в Радз.: святьм крещении) Олена.

Житие:

Просвещена же бывши, радовашеся душею. И научив ю патриархь о вере, и рече: «Блажена еси ты в женахь русьскых, благословити бо тя имуть сынове русьстии, и в последний родь внукь твоих». Бе же имя ей наречено в святемь крещении Елена.

Как видим, в Житии текст существенно сокращен. Отметим также, что наибольшую близость он обнаруживает к Радзивиловскому списку «Повести временных лет».

Во втором случае заимствования из летописи текст Жития, напротив, распространен по сравнению с летописным:

Летопись (статья 969 г.):

…и погребоша и на месте. Ибо заповедала Ольга не творите трызны над собою…

Житие:

…и заповеда… с землею равно погрести ся, а могилы не сути, ни трызн творити, ни дына (бдына?) деяти[226].

Однако это распространение не содержит каких-либо новых подробностей, которые можно было бы возводить к некоему не-сохранившемуся источнику.

* * *

К числу ранних памятников, посвященных княгине Ольге, относится и ее «Похвала» (3), вошедшая в состав «Памяти и похвалы князю Русскому Владимиру» Иакова мниха. «Похвала Ольге» выделена в этом памятнике (во всех списках) киноварным заголовком. Ее вставной характер был вполне доказан еще А. А. Шахматовым[227]. Однако когда именно «Похвала» вошла в состав памятника, неизвестно. Во всяком случае, старшие списки «Памяти и похвалы князю Владимиру», включая не дошедший до нас Мусин-Пушкинский список 1414 г., содержат ее полную редакцию с уже читающейся в ней «Похвалой Ольге»^{353}, а значит, последняя была создана раньше. Не исключено, что она также имеет домонгольское происхождение.

«Похвала Ольге» существует в рукописной традиции и отдельно, вне «Памяти и похвалы князю Владимиру». Однако списки ее, по-видимому, единичны — Н. И. Серебрянский указал и издал единственный список — в рукописи Архива Св. Синода, № 3763, XVII в.^{354},[228] Изданный им текст, несомненно, представляет собой извлечение из полного вида «Памяти и похвалы»; единственное, что позволил себе переписчик, так это поместить извлеченный им текст под днем памяти св. Ольги, 11 июля («Память и похвала Владимиру» читается под 15 июля, днем памяти св. Владимира).