Княгиня Ольга

И прошло три недели пребывания великого посольства Руси в Византии. И никто из русичей не мог бы ответить, чем будет богат грядущий день, какие события всколыхнут бездеятельные часы, от которых вельможи уставали больше, чем от повседневных дел и забот на Руси. Лишь послы и купцы Ольги были заняты порученным им делом. Продав свои товары, купцы закупали греческие. Да и не только, потому как на рынках вечного города можно было купить все, что шло на продажу в подлунном мире. Даже верблюдов из аравийских пустынь, даже слонов из знойной Африки продавали на рынках Царьграда. Но такие диковинные животные русичам ни к чему. А вот шелковые ткани они покупали охотно и в большом количестве. И обувь для женщин, и упряжь для боевых коней. Еще проявляли интерес к различной мебели. Что уж там говорить, на Руси пока не умели делать изящные кресла, столы, столики, стулья, диваны, шкафы, зеркала. Не жалели купцы денег и на греческие вина. Они хоть убойной силой и не шли в сравнение с русской медовухой, но ласкали нежными вкусами и ароматными запахами. А как узнали купцы, что обратно в Киев Ольга пойдет по земным дорогам, то не поскупились купить арабских скакунов. Правда, они не всем купцам оказались по карману, но хороши!

У послов были свои интересы в Византии. Им предстояло узнать, насколько точно греки соблюдали договор, заключенный с Русью одиннадцать лет назад при великом князе Игоре. И растекались русские послы по городу, искали соотечественников, проверяли, нет ли среди них тех, кто бы не имел утвержденной князем для убывающих из Руси серебряной печати. А ежели россияне вы/га вал и себя за послов, то имели ли они золотую княжескую печать. Да чтобы у всех торговых людей из Руси имелись грамоты, в коих перечислялись бы люди и корабли, убывающие из державы. Русским послам пришлось туш. Греческие чиновники слабо соблюдали многое из договора, что касалось пребывания россов в Византии. Старший посол Гудвин каждый день докладывал Ольге о нарушениях греков. А послы под началом Гудвина работали не за страх, а за совесть и сделали немало. Они выловили много русичей, кто жил в Византии, торговал, занимался ремеслом, не имея на то права, ни печатей, ни грамот. Да ведь знали русичи, какое жестокое наказание их ждет за нарушение уставов. И убегали, и сопротивлялись. А всякое сопротивление каралось смертью.

Послам было велено узнать, как охраняют императорские чиновники торговых людей из Руси, как разбирают их ссоры с греками, не покупают ли русичи ткани тайно. Ведомо, что всякая ткань, купленная торговым россиянином по цене дороже пятидесяти червонцев, должна быть показана рыночным чиновникам. Они же прикладывали к ткани свою печать.

Работы у послов была пропасть. Они разбирались и с беглыми из Руси. И в этом деле послам много помогали русичи, живущие в поселке у монастыря Святой Мамы. Они называли греческих вельмож, у коих находились в рабстве русичи. И тогда послы звали императорского чиновника и вместе с ним шли отбирать невольников. Случалось, те сами хотели остаться у грека, и тогда хозяин платил послам Руси по две ткани или по два кафтана за каждого невольника.

По вечерам в особняке княгини Ольги послы обсуждали сделанное за день, рассказывали, что с ними случилось. При этом часто, где-нибудь в сторонке, сидел молодец Добрыня и с интересом слушал послов. Нравилось ему их дело. И как-то в середине сентября он попросил у княгини Ольги позволения идти в город вместе с послами. В эти дни старший посол Гудвин ходил со своими помощниками на невольничий рынок Искали они по повелению княгини русичей, коих продавали в неволю грекам печенеги. Ольга наказала послам:

— Как найдете хоть девицу добрую, хоть вьюношу середовича, старца или дитя из Руси, выкупайте их моим именем и деньгами.

И Добрыня напросился к Гудвину, потому как более рьяного освободителя русичей из неволи богатырь не знал. Позже и сам он оказался дотошным искателем. Да слишком усердным. Он пытался освобождать от цепей румын и немцев, болгар и чехов, хорватов и сербов. За всех невольников он переживал, как за русичей. И шептал Добрыня про себя: «Мой бог, Перун, убереги меня от рабства, от цепей и колодок». Ан нет, Перун подвел его. И если бы не сила и отвага Добрыни, быть бы сему богатырю проданным в рабство.

На четвертый день походов на рынок рабов, когда над головой палило беспощадное солнце, Добрыня отлучился от послов в таверну испить воды. За ним увязались два подозрительных грека. Таверна располагалась в полуподвале. Добрыня спустился в нее, сел к столу и попросил принести ему воды. Греки вошли следом за Добрыней, и один из них о чем-то поговорил со слугой, который подходил к русичу.