Княгиня Ольга

А ночью Малуше и Святославу пришли видения. Или их страстное желание видеть глаза любимого, глаза любимой породило грезы, кои походили на явь. Сами они того не понимали, да суть в другом. Было так в полночь в опочивальню юного князя прилетела белая лебедь, опустилась перед ложем и сказала: «Приди на днепровский луг в ночь на Ивана Купала и там, близ костра, узришь свою ладу». К Малуше, однако, прилетел гордый сокол. Сам окно отчинил, все по — хозяйски делал, свечу зажег, воды напился и повелел: «Явись к кострам в ночь на Ивана Купала, там жди с девицами, и придет к тебе твой суженый».

На другой день после угренней трапезы, как Святославу умчать в Вышгород, встретил он Малушу в сенях и перекинулись они, словно золотыми монетками, признаниями.

— Было мне явление нынче ночью, — признался Святослав.

— И меня озарило, — открылась Малуша.

— Придешь?

— Прилечу лебедушкой, ясный сокол.

И разлетелись в разные стороны две счастливые птицы.

Ночь на Ивана Купала, до коей было еще две ночи, они ждали с таким нетерпением, что места себе не находили и сон потеряли. У Малуши все из рук валилось. Боярыня Аксинья, занявшая при Ольге место Павлы, даже заметила:

— Ты, Малушка, охладись ключевой водой, а не то сгоришь.

Малуша засмеялась и озорно ответила:

— Да уж сгорю! И что с того?!

Аксинья ничего на то не ответила, но подумала, что новгородские все такие отчаянные. Пример тому боярыня

Павла, мать Малушки. Павла в девках-то на кулачные бои хаживала на реку Волхов.

И пришла ночь на Ивана Купала. В Киеве в эту теплую ночь, похоже, никто не спал. Так уж повелось, что сей языческий праздник справляли и дети Перуна, и дети Христовы. Ворота теремного двора в эту ночь не закрывались. И стражей не было, лишь у княжеского терема стояли. Да Малуше они нипочем. Близко к полуночи она покинула свою камору — опочивальню и ушла навстречу судьбе, а та за порогом взяла девицу за руку и повела вниз по Зборичеву взвозу на берег Днепра и дальше, вверх по течению реки, где пылали костры.

Князь Святослав уже давно там был, но не близ костров, а под берегом, в тени куста терновника таился, дабы Малушу сразу узреть, как берегом пойдет. Верил, что Малушу ничто не остановит, ежели слово дала. И вот появилась, в руках у нее ветка березы. Шла она легко, будто летела. А в мыслях-то и впрямь летела. Да и то сказать, ведь ждала этого часа не один год. Как не поспешить в последние-то минуты?

Святослав над кустом вырос, руки протянул к Малуше. Она же не мешкая прильнула к нему всем телом, и затрепетало оно под сильными руками Святослава. Он и сам ответно вздрогнул. Но воин взял над минутной слабостью верх, князь легко подхватил Малушу на руки да и понес, а куда — сам не ведал. Тут Малуша подала голос:

— Неси меня, любый, вон на ту гору. — И показала на высокий холм, темневший громадой на полуночном небосклоне.

Святослав понес Малушу туда, где никто не смог нарушить их праздника, их торжества. Она молчала. Да и не нужны были слова, потому как каждая частица их тел говорила меж собой и так складно, что они сами вовсе бы не придумали таких нежных знаков внимания. Но вот и вершина холма, выше — только небо. Святослав поставил Малушу на землю. Она же с его шеи рук не сняла, прошептала:

— Любый, Бог свидетель, мне больше ничего не надо на всю жизнь, потому как ты сегодня со мной, — И уверенно, не сомневаясь, что все делает верно, она взялась снимать со Святослава одежду, — Зачем нам помеха, — шептала Малуша, — мы же дети земли и приникнем к ней ласково. —

И с себя Малуша скинула легкий сарафан в мгновение ока. И оказалась пред Святославом в ослепительно ярком сиянии юного естества. И ослепила князя, потому как он ничего подобного в жизни не видывал. Да и не то это было бы, ибо только его несравненная Малуша могла так сиять.

— Нам земля будет ложем, — продолжала Малуша, — а небо покрывалом. Оно укроет нас от глаз всех, кому не надо того видеть, — И Малуша медленно опустилась в густую, по пояс траву и увлекла за собой Святослава, который, наконец, обрел дар речи.

— Ты послана мне богом Купалой. Земной поклон тебе, моя лада. — И князь встал на колени и поклонился Малуше. Да тут же она потянула его за руку, ухватилась другой рукой за шею и привлекла к себе могучего, но податливого, летящего ей навстречу ясного сокола.