Княгиня Ольга

И императору Константину было доложено. Потому Ольга поняла, что всякие проволочки — суть византийской дипломатии. Великая княгиня смирилась с пренебрежением к ней императорского двора с трудом. Если бы цель ее посещения Царьграда была иной, а не крещение, она бы дала о себе знать наверняка. Ее гонцы не раз постучали бы в ворота Царьграда, что заставило бы Багрянородного поклониться русичам.

Лишь на третий день в гавани появились чиновники императорского двора. Ольга приняла их сдержанно. Они же, многажды извиняясь, с немалой лестью и очень вежливо заявили, что пока их император Константин Багрянородный не в состоянии принять архонтису россов по причине чрезвычайных дел. Княгиня Ольга недоумевала: какие там дела чрезвычайной важности могли быть у императора, ежели держава жила в мире и покое. Зная неписаный придворный устав, княгиня Ольга поняла, что все сводилось к тому, чтобы приросла почтительность гостей к императорскому дому. Да ведь так можно и унизить ее, великую княгиню. Возможно ли подобное терпеть?

Однако благодаря присутствию рядом с нею отца Григория она провела две недели ожидания без особой скуки и душевной сумятицы. Каждое утро княгиня Ольга и священник Григорий отправлялись в город. Рядом с ними шагали молодой богатырь Добрыня и его сестра Малуша. За спиной княгини два десятка воинов во главе с Дамором. И шла Ольга по Царьграду за священником Григорием куда им было угодно. А чтобы на нее не обращали внимания, она одевалась в простые одежды греческих горожанок

Царьград очаровал ее. Она не могла оставаться равнодушной к этому великому городу. Ее поражали громады храмов, казалось, все они пытались соперничать с собором Святой Софии. И как же много было этих храмов, церквей, церквушек, часовен. И все в камне, в камне. И много каменной резьбы, и золоченых куполов с крестами над ними, может быть, из чистого золота. Немало подивилась Ольга каменным дворцам и палатам царьградских вельмож, сановников, царедворцев, военачальников и торговых людей. Казалось, они были озабочены одним: как перещеголять друг друга в красоте своих покоев, дворцов. И всюду камень, гранит, мрамор и ни одной деревянной постройки. Ольга удивлялась мощи и неприступности сло женных на века крепостных стен с высокими боевыми башнями.

Отец Григорий сводил княгиню и в те кварталы, где жили ремесленники, мастера ювелирного дела, чеканщики, иконописцы, оружейники. Многих из ремесел Ольга не знала, потому как их не было на Руси. Но надеялась, что будут в державе и каменщики, и иконописцы, и ткачи шелковых тканей.

После внешнего осмотра города отец Григорий повел княгиню Ольгу в храмы. И она поражалась великолепному внутреннему убранству святых обителей. Посещение Византии княгиней Ольгой совпало с последним периодом расцвета христианства. В храмах было налицо все богатство, накопленное церковью почти за десять веков торжества православной Христовой веры. Иконы, фрески, росписи стен, сводов, алтари, иконостасы, церковная утварь — все сверкало красотой и высоким искусством исполнения. Золото и драгоценные камни виднелись всюду, будто были главным материалом украшения церквей. Все ласкало взор совершенством.

Но вот, наконец, отец Григорий привел Ольгу в храм Святой Софии. Едва переступив порог храма, Ольга застыла от изумления и упрекнула отца Григория:

— Зачем же ты так долго не приводил меня в сей храм?

— Прости, матушка княгиня. Я помню, что ты была в нем.

— Но я же сказала, что сонная пребывала.

— Оно и похоже, — усмехнулся священник, — Да теперь, матушка, ты можешь оценить его по достоинству, потому как у тебя есть с чем сравнивать.

Ольга не ответила. Да и не время было. Она пыталась впитать в себя все, что видела, все запечатлеть в памяти. Но сие давалось трудно, потому что не укладывалось в привычные представления Ольги о красоте и величии. В первые мгновения, когда она подняла голову и обозревала огромный, ни с чем не сравнимый, купол храма, ей показалось, что он плывет в небе, возносится ввысь и вместе с куполом летит в пространстве и она. В куполе было сорок два окна. Пронизанные солнечным светом, они-то и создавали видимость полета купола. Казалось, он жил сам по себе, устремляясь в неведомое пространство, движимый в сверкающих в лучах солнца и потоках воздуха. Лишь большим усилием воли Ольге удалось «опуститься на землю», но опять-таки ненадолго. Сам храм, освещенный шестью тысячами золотых светильников, был настолько огромен, что в нем свободно мог уместиться киевский теремной двор. И все это пространство, заключенное в стены и своды, было украшено громадными сияющими мозаиками, иконами в окладах из золота и серебра, украшенных тысячами драгоценных камней. Колонны храма были вытесаны из цельных глыб мрамора, изумительного по красоте, пилястры отделаны полудрагоценными камнями и украшены слоновой костью.

— Кто же творец сего храма? — спросила Ольга Григория. — Это же неподвластно простому смертному.