Княгиня Ольга. Истоки (СИ)

Zmija sebi grize rep, cujem sada

Nece tako lako moja bol da umre mlada (1).

Со времён охватившего северные рубежи Руси ужаса минуло две недели, что по ощущениям длились будто бы в несколько раз дольше. Несмотря на середину липня (2) и жаркую, сухую погоду, весь Новгород словно окоченел в своём трауре и не смог согреться ни обжигающими вином да мёдом во время тризны, ни теплом очагов в опустевших жилищах. Как и желала того Лана, город потерял тысячи мужчин, не делая различия между старыми и молодыми, не разбирая, кто какого чина: сотник ли, ремесленник или же знатный боярин. Вокруг, куда ни глянь, царила смерть, что выкосила всех — и своих, и чужих.

Сотни из пылающих огненных цветков распустились на окраине города (3), и оставшиеся в живых со слезами на глазах и тревогой в душе проводили в последний путь тех своих родных и близких, что пали жертвами междоусобиц и распрей.

Усопшие новгородцы в белоснежных одеждах, накрытые такого же цвета покрывалами, один за другим превращались в прах на своих крадах (4), Свенельд же отправил в путешествие в далёкую Вальхаллу на остатках своего флота тех из преданного хирда (5), кто сложил головы во владениях князя Игоря. Как и было заведено у варягов, сгорели они как знатные воины, со всеми почестями, на длинных кораблях и от зажжённого ярлом пламени (6).

Впрочем, не все удостоились должного погребения. Отребье Инга, от которого остались кожа да кости, так и продолжило лежать в поле под стенами детинца, и лишь крики ссорящегося из-за падали воронья напоминали о бесславной кончине злодеев.

Отсечённую голову принесшего столько бед и боли трёхпалого бастарда Свенельд, как и клялся когда-то, отправил на родину в бочонке с мёдом. Пусть он и потратил несколько месяцев на поиски ублюдка, пусть и ввязался в очередную сомнительную авантюру... месть от этого не перестала быть сладкой.

Ульв, Йохан и большая часть верных ему воинов остались здесь, в Хольмгарде, дожидаться ответа великого князя из рода Рюрика на его просьбу; прочие же вместе с трофеем отплыли к скалистым солёным берегам родного Хордагарда.

Всеволод, которого ежедневно истязали пытками и морили голодом, стоически молчал и не проронил ни слова, зато остальные из уцелевших предателей оказались намного сговорчивее. Некрас со своими верными товарищами перевернули каждый дом в городе и его окрестностях, заглянули в каждую яругу, камня на камень не оставили — и отыскали почти всех из смутьянов, которым повезло сбежать и укрыться от государева правосудия на какое-то время. Сначала на городской площади вырос настоящий лес из виселиц с качающимися на них отступниками из знатных людей, спустя несколько дней же на смену им пришли установленные на столбах майдана деревянные таблички.

Как и обещал восставшему люду князь Игорь, заключенный между новгородцами и его отцом договор отныне скреплялся не только словами, но нашёл и более осязаемое воплощение. Отныне все взаимные обязательства правителя и горожан были высечены буквами в дереве, так, чтобы каждый владеющий грамотой мог ознакомиться с ними — и поразмыслить, все ли соблюдают законы своих пращуров.

Пусть холодное и зловонное дыхание смерти всё ещё ощущалось в каждом порыве ветра, город постепенно стал возвращаться к привычному укладу вещей и повседневным делам. Торг вновь наполнился купцами с заморскими товарами, ремесленники распахнули двери пустовавших лавочек, кабатчики — питейных заведений, а плотники и каменщики взялись за восстановление израненного города и принялись латать в его стенах дыры. Хоть работы и было непочатый край, неравнодушных сердец и умелых рук в Новгороде тоже хватало!

Маленький Гостомысл наконец-то вернулся к матушке, и убитая скорбью по супругу Богуслава нашла утешение в воспитании сынишки, как две капли воды похожего на градоначальника. Женщина ни на минуту не расставалась с отроком и берегла его как зеницу своего ока, больше не доверяя ни нянькам, ни стражникам. Времени у них впереди — целая жизнь, ведь теперь она всецело посвятит себя сыну и отойдёт от призрения нуждающихся, которым занималась при прежнем посаднике.

Сиротой Новгород не остался. Вставший на ноги буквально за какую-то пару дней Ходута будто заново родился, и вместо ветра в кудрявой голове поселились более взвешенные и взрослые думы. Вместе с Некрасом он навещал посадское войско в отстроенном заново детинце, с княгиней и Бранимиром интересовался делами оставшихся без кормильцев семей, с Вещим Олегом подробно изучал отцовы записи и азы управления городом — одним словом, готовился унаследовать титул градоначальника от мечтавшего сделать так много, но погибшего раньше времени родителя.