Княгиня Ольга. Истоки

Вепрь, поблагодарив своих спутников, оставляет их в одном из просторных залов своего особняка в компании кувшина добротного вина, сам же хозяин решается ненадолго уединиться в ближайшей комнатушке.

Мужчина зажигает на столе одинокую свечу, и та принимается мерцать, отбрасывая на окружающие поверхности призрачные тени. Воздух тяжелеет, в нём словно витает предчувствие чего-то зловещего. Купец опасливо смотрит по сторонам, но единственным, с кем он встречается глазами, становится когда-то добытый его отцом на охоте огромный кабан, чья голова с пустым взглядом пары чёрных турмалинов давно нашла место на стене в его кабинете.

Когда жадность наконец-то одерживает верх над страхом после пережитого нападения в переулке, богатейший член братства торговцев достаёт из-за подмышки припрятанный им мешочек, а пухлые пальцы нерешительно касаются грубой ткани.

Начав пересчитывать свои барыши, Вепрь перебирает в руке одну за другой серебряную монету. Десять, двадцать, пятьдесят, сто дирхемов башенками по десять выстраиваются на столе в подобие миниатюрного замка, пока, наконец, нетерпеливый купец не вытряхивает из мошны оставшиеся на дне деньги.

На столешницу со звоном высыпается великолепный набор из ещё трёх дюжин монет, которые при тусклом свете столь притягательно сверкают. Но среди этого коварного богатства выделяется кое-что ещё — между блестящих серебром монет лежит отрубленный человеческий палец.

Указательный, мужской и, по всей видимости, отделённый от тела своего владельца каким-то мучительным способом, судя по неровным краям торчащей из плоти слегка желтоватой кости, сейчас он словно показывает своим кончиком на самого Вепря.

Глаза крупнейшего в городе торговца мёдом и воском расширяются, на лице отражаются шок и страх, прежде чем его некогда самодовольное выражение лица переходит в настоящий ужас. Он роняет монеты, рассыпая их по столу, и те со звоном принимаются разрушать одну за другой построенную им башню из богатств, пока большая часть денег не оказывается на холодном деревянном полу.

Глава XVI: Сон и Морок

ГЛАВА XVI: СОН И МОРОК

На город неторопливо опустилась ночь, бархатным чёрным одеялом накрыв собой узкие улицы, пока ещё многолюдные площади, гавань на Волхове и лавочки торговцев. Один за другим гасли огни свечей в домах, потухая и давая знак всем обитателям родных стен, что пора отходить на покой; над крышами зданий же синхронно им по очереди зажигались серебряные гвоздики звёзд.

Окутанный ночью Новгород постепенно стихает. Даже луна стыдливо спряталась за полупрозрачной вуалью из облаков, скрывая свой взор от рассыпанных кем-то алых маковых лепестков.

Случайный торговец, что в суете своей повредил несколько цветов? Влюбленная девица, что торопилась к суженому и обронила их, поправляя похожий на рубиновый из-за своего цвета венец? Или и впрямь бог Сон спускается по ночам с небес на землю и бродит среди людей, едва уловимым ароматом мака насылая на смертных сновидения и покой? Кому-то — до первых петухов, иному — вечный.

Кругом наступили тишина и покой. Сон — это лучшее лекарство от бодрствующих бед.

Одна лишь темноволосая девица, закутавшись в платок с вышитыми красными цветами, сжала руки в кулаки и нерешительно постучала в старую, покрытую грязными пятнами лишайников и глубокими, неровными трещинами дверь такой же ветхой лачуги.

* * * * *

Следующей, бесшумно отворяя дверь в светлицу в гостомысловом особняке, Сон навещает уставшую от дневных приготовлений к свадьбе Ольгу. И великосветские беседы с посадником и его женой, и рискованные — вдруг засмеют или откажут? — предложения по раздаче хлеба да вина беднякам ее изрядно вымотали и были девице в новинку, не говоря уже о долгом восхождении на холм, что раскинулся на городских окраинах.

Пусть Новгород любил рисковых авантюристов, что ради выгоды не боятся поставить на кон всё, что имеют, традиции построенный Рюриком вблизи старой резиденции в Ладоге город уважал и чтил всё же больше.

А она — так уж получилось — имела неосторожную привычку эти устои и обычаи каждый раз нарушать, осознанно или нет.

Обняв обеими руками подушку с лебяжьим пухом, будущая княжеская жена вдыхает травянисто-ореховый маковый аромат, что струится из-за приоткрытой двери, и проваливается в мягкие волны перины.

Сон возвращает её в те времена, когда всё было куда проще и понятнее, а рядом был горячо любимый — и горячо любящий её, пожалуй, больше всего на свете — отец.

Шесть лет назад, Балтийское море

Небольшое торговое судёнышко бороздит просторы северного моря, а попутный ветер наполняет паруса, легко двигая корабль вперёд. В чистом голубом небе светит яркое солнце, заливая тёплым светом весь экипаж на палубе и слепя бликами от воды. Погода была безмятежной, что в этих коварных водах, известных своими непредсказуемыми штормами и ледяными ветрами, большая редкость.

В ноябре Вирянское море обычно беспокойно, так что застать такой погожий денёк — большая удача.