Княгиня Ольга. Истоки

— Нет, мой господин. Коли в государстве согласия нет и каждый из достойнейших мужей занят своими заботами да делами… Ежели лучшие люди упиваются своей властью и богатствами… То тогда даже маленькая муха обманом и подлостью может привести самих мужей и их правление к концу.

Глава XVII: Торг

ГЛАВА XVII: ТОРГ

Давненько её здесь не было.

Почуяв внутри избёнки головокружение — а смрад от варева целительницы стоял знатный и буквально с сбивал с ног! — и подступающую тошноту, темноволосая трактирщица остановилась и ухватилась за бревенчатую стену, из швов которой кое-где торчал пожелтевший сухой кукушкин лён.

— Заглядывала б почаще — не валилась с ног, — усмехнулась почти беззубым ртом старуха и закрыла булькающий котёл крышкой. — Третий раз за десять-то лет — почти привычка!

— Прости, баба Злоба. Отец запретил после случая того, как появилась твоя кукла в доме — вся скотина вмиг сдохла за пару дней, — вздохнула Забава и с какой-то смесью любопытства и отвращения посмотрела на ближайший к ней глиняный горшок: внутри него оказались сотни высушенных, напоминающих вытянутые чёрные пуговицы, жуков. — Это ты, бабушка…

— С маслом да ковригой ем, — невозмутимо ответила лекарша, всё-таки добившись своего: дочь Задора стремглав схватила с полки берестяной коробок, в котором вскоре нашло приют содержимое её желудка. Пахнуть хуже вокруг, вопреки ожиданиям, не стало — а значит, хуже просто некуда.

Дождавшись, пока согнувшаяся в три погибели девица закончит, Злоба хихикнула и продолжила:

— Так бабкой тебя отец застращал, что и этому веришь? От воспалений они да жара, в настой таволги и цветы бузины добавить — и как рукой снимет лихорадку! А что дурное из тебя вышло — то ладно, просто так рвота не приходит. Значит, тоска навалила — отсюда тошнота. Рвало изнутри на части — вот и рвота.

— Молодец, баба Злоба… Молодец один ранен сильно, да не столько рана сейчас его беспокоит, сколько лихорадка. Есть ли чего от неё? В такой ведь час ни одна травница не работает, ни один лекарь, даже жадный Хрущ, двери свои не откроет, посему я…

— Посему и ко мне в гости заглянула. Ба, поглядите-ка! А если бы не было молодца, по которому сохнешь? — прищурила один глаз, косясь на девицу, старая карга. — Тогда и не проведала бы меня? Ту, что жизнь твою спасла?

Забава виновата отвела взгляд в сторону, а потом и вовсе опустила очи вниз, чувствуя, как сквозь половицы готова провалиться. Злоба же, смахнув с лица когтистой рукой спутанные, похожие на толстые переплетённые нити белой паутины волосы, продолжила вещать.

— Не серчаю я на тебя, чай отец это всё. А молодцу своему, — старуха зачерпнула ладонью тех самых жуков и щедрой охапкой кинула в небольшой холщовый мешочек с травяным сбором, — молодцу своему отвар этот сделай, да пусть поспит. Пройдёт тогда его жар.

— Баба Злоба… Низкий поклон тебе, — дрожащими руками взяла лекарство задорова дочь и вправду отвесила целительнице поклон.

— Поклоном сыта не буду, а окорок — не позабуду, — присвистнула карга и, кряхтя и опираясь на падог, засеменила вслед за девицей к двери. — Выметайся давай, да живо домой! Мне же готовить отвар другой…

Решительно вызволив полуночную посетительницу за порог, старуха задвинула засов и с облегчением выдохнула — теперь можно и продолжить свою работу, ни на что не отвлекаясь.

* * * * *

Потная и раскрасневшаяся — почти как сам больной — Забава ворвалась в комнату молодца так быстро, как только могла, держа при себе чарку с тёплым отваром из переданного бабкой лекарственного сбора. И вовремя: лоб Ходуты горел от непрекращающегося жара, лицо его побледнело и стало точно высеченным из цельного куска мела.

— Проснись, — прошептала ему на ухо девица и, стиснув зубы — будить больного ей было боязно, приготовилась было растормошить его, однако, к счастью или нет, сын посадника сам открыл веки и посмотрел на неё воспалёнными, с лихорадочной поволокой, глазами.

— Забава? — едва различимо, разодрав слипшиеся губы, произнёс он. — Жарко мне, Забава. Словно в бане на печи лежу.

— Запомнил, значит, имя? — с трудом скрывая свою радость, решает спрятать её за денежными заботами дочь трактирщика. — А что должен мне за койку и перевязку помнишь?

В глазах Ходуты прекрасный лик собеседницы принимается плыть пятнами, а затем и вовсе сливается одну большую кляксу. Хлоп. Хлоп — медленно, не торопясь, шевелит он веками и будто бы и не замечает хлопочущую над ним красавицу.

— Ну уж нет, мёртвый ты мне не заплатишь, — злится она и чуть ли не насильно прислоняет чарку к потрескавшимся губам, вливая внутрь целебный отвар, не проронив мимо не капли. — Всё будет хорошо. А теперь — поспи и наберись сил.

* * * * *