Княгиня Ольга. Пламенеющий миф

По логике вещей Ольга должна была поспешить женить сына лет в 12–13, чтобы окончательно утвердить его в статусе взрослого мужчины, а не отрока. В романе Бахревского «Ярополк» примерно так и есть: Ярополку шесть лет, когда отцу его двадцать, то есть Святослав стал отцом в 14 лет. И физически, и официально это вполне возможно на то время. (Именно такой расклад и выходит, если считать 942-й годом рождения Святослава, а 969-й – годом, когда Ярополку исполнилось 13 лет. То есть в 13 лет Святослав женился, в 14 стал отцом Ярополка, и через 13 лет Ярополк стал князем.) Теоретически Святослав мог быть женат с начала 950-х годов, но 956–957 годы – тот срок, когда и муж, и жена в новой правящей чете стали достаточно зрелыми людьми (на конце второго десятка лет), чтобы нести свои обязанности, дав Ольге свободу искать новые пути.

Я не возьмусь решать вопрос о причинах, по которым Ольга порвала с языческой традицией и стала христианкой. Полностью оставляю в стороне вопрос о ее личном влечении к Христовой вере как к средству спасения – с церковной точки зрения, этого мотива достаточно, да и знать, как было на самом деле, мы не можем. Отмечу момент иного плана. Я уверена, что стремление Ольги к христианству как к государственной религии было тесно связано с ее предшествующими реформами, суть которых мы уже обрисовали. Перед нарождающимся государством стояла задача обрести духовное орудие воздействия на подданных, и для этой цели христианство, прямо подчиняющее каждое частное лицо законному «кесарю», подходило гораздо лучше, чем язычество, с его разнобоем мифологических представлений разных племен и народов, а к тому же сильно замешанное на культе предков как высших авторитетов. Как система погостов была призвана переподчинить каждое частное лицо от собственных родовых старейшин княжьим людям, так и христианизация переподчиняла это же лицо от племенных богов и родовых чуров единому богу, а через его заветы – опять же князю. Христианизация европейских народов была теснейшим образом связана с построением у них централизованных государств, и Ольга имела все возможности это понять.

Идеологическая связь между христианством и имперский идеей как таковой ко времени Ольги уже была в Европе хорошо известна, и ее западный сосед, Оттон Великий, не зря домогался императорского титула, упирая в том числе и на свои заслуги в деле крещения язычников. Очень коротко суть имперской идее можно выразить как «Единая империя, единая вера, единый закон». К Х веку под властью Киева оказалось уже немало племен и народов, говорящих на разных языках, живущих разным укладом и поклоняющихся разным богам. Обладая каким-то перспективным историческим мышлением, нельзя было не понимать необходимость найти средство прочно объединить все это, чтобы удержать. Я считаю весьма вероятным, что Ольга эту идею оценила. В этом направлении лежала не только ее собственная политика, но и политика Игоря, в союзе с которым прошло становление Ольги как личности и как правительницы. Вероятно, и общественные, и семейные условия не позволяли ей заняться внедрением христианства как государственной религии, но «начать с себя» ей на данном этапе было уже по силам. Сдав полномочия верховной жрицы своей невестке, она получила «свободу совести», чтобы стать проводником нового устройства и новой идеологии.

И наставил ее патриарх в вере…

Второй вопрос – где Ольга приняла крещение? На самом деле вопроса нет: и летописи, и жития, и хроники в один голос утверждают: в Царьграде, и никаких «иные сказуют», никаких колебаний в решении этого вопроса не показывают.

«И пришедши в Царствующии град и спроси от патриарха Фотея святаго крещениа», – пишет Псковская редакция жития (хоть и ошибается в имени патриарха, при Ольге эту должность занимал Полиевкт).

«И крести ю цесарь с патриархом», – пишет НПЛ, а вслед за ней точно так же и ПВЛ.

Немецкий источник (так называемый Продолжатель Регинона) рассказывает о том, как в 959 году к Оттону явились «послы Елены, королевы ругов, которая при Романе, константинопольском императоре, была крещена в Константинополе».

Византийский хронист Иоанн Скилица пишет:

«Супруга архонта Руси, некогда приводившего флот против ромеев, по имени Эльга, после смерти своего мужа прибыла в Константинополь. Крестившись и явив свою преданность истинной вере, она была почтена по достоинству этой преданности и вернулась восвояси».