Княгиня Ольга. Сокол над лесами

Места на бревнах больше не было, и Велеб с Размаем сели прямо на землю. Велеб принес в заплечном мешке рог – он нашел Сокрушитель Черепов прямо там же, где и бросил, на площадке Воротной вежи. Рог, что пробудил Перезванец в его последнее утро и поднял оружников на их последний бой, победителям не понадобился. Подавленный всем увиденным, Велеб смотрел на него как на уцелевшего друга, и его все тянуло положить ладонь на костяной бок – будто руку соратнику пожать.

Но еще больше его порадовали гусли. Он все-таки отыскал их – завалились за лежанку в дружинной избе. Одна из пяти струн порвалась, но еловое корытце и верхняя дубовая доска, приклеенная рыбьим клеем и по очертаниям похожая на длинное крыло, с головкой ящера на узком конце, а коня – на широком остались целы. Бесам в белых свитах, кто бы они ни были, гусли оказались без надобности. Играть пока было нельзя, но Велеб держал их на коленях и украдкой поглаживал; с сердца упал камень, как если бы родной человек был в смертельной опасности, но уцелел. Пропади они – как бы он пережил такую потерю, как бы потом деду в глаза взглянул? Велеб далеко не первый на них играл – когда Нежата подарил их внуку семь лет назад, они уже пережили три человеческих века. На верхней стороне их, под струнами, были вырезаны лебеди, а с тыльной – змеи и ящеры. Резьба наносилась в разное время и разными руками – прежние владельцы оставляли свои знаки.

– Сыграешь? – даже Лют, увидев их, взглянул на Велеба с новым любопытством.

– Струну достать надо, – Велеб показал порванную.

– А они из чего? Жилы?

– Нет, от жил звук короткий и тихий идет. У меня бронза золоченая. Звук совсем другой – громкий, мягкий. Слышишь? – Велеб осторожно тронул уцелевшие струны. – Будто у Князя Морского в бороде водяные струи играют. Самые лучшие из золота делают, да это не по мне пока.

– Золота? – Лют недоверчиво поднял брови. – Свистишь?

– Нет. Золото с примесью – железо, серебро, медь. Это хитрость настоящая. Но это у истовых умельцев, у старших волхвов. А я что… и поучился всего ничего.

– У Олстена спроси, – с сомнением посоветовал Лют. – Он тоже играет, у него должны быть. Хотя чтоб золотые – это едва ли.

Только эта находка и утешила Велеба. Все остальное… Отгоняя воспоминания, Велеб с усилием сглатывал. Желудок давно был опустошен, но принять что-то внутрь, кроме глотка воды, не хотелось.

Не то что Лют. Он этих людей не знал и, обладая, как и брат его, довольно прочным сердцем, после мытья достаточно пришел в себя, чтобы сейчас налегать на кашу и жаренную на углях рыбу.

– Так все и было, – рассказывал Ратияр. – Ворота не взломаны, те бесы в городец попали по лестницам через стены и ворота отворили уже изнутри. Перед воротами у них случилась драка с местными дозорными, но тех было всего трое. Пока воевода на подмогу подошел, они уже все полегли.

– Перезван до середины двора только добежал, – вставил Лют. – И люди его все там. В той половине, что ближе к воротам, почти никого нет.

По расположению трупов рисунок боя в городце был виден довольно ясно и в целом подтверждал рассказ уцелевших.

– Убиты все, кто в городце был, – Лют отложил миску с ложкой и вытер рот запястьем за неимением рукава. – Даже бабы и мальцы воеводские.

– Да ну! – в изумлении охнул Ивор.

Гриди и отроки вокруг зароптали.

– И полона не брали? – воскликнул Святослав. – Даже баб?

– Все бабы на месте, там и лежат, – Лют кивнул на Велеба, который точно знал, сколько и каких женщин было в доме у боярина. – Жена Перезванова, три ее челядинки и трое чад. Все, – быстрым движением он провел большим пальцем под горлом, чем очень напомнил Мистину. – Даже сорочки не драны, похоже, и не отжарили. Сразу зарубили, и все.

– Торопились… – дополнил Альв.

– Взято все добро, что подороже, – продолжал Лют. – Все укладки взломаны, вытряхнуты. Забрали все платье, порты, вплоть до исподних. Про кафтаны хазарские я уж молчу. Вынесено оружие все, щиты, шлемы. Из этого ни пряжки не оставлено.

– Трупы раздеты? – уточнил Асмунд.

– Оружие и пояса сняты. Что из платья на телах было, то не тронули.

– Да все наши почти в исподнем и побежали, – добавил Велеб. – Нас только пятеро одеты были. Мы с Размаем и те трое, что у ворот полегли.

– А припасы?

– Смотри! – Лют оживился. – Чудное дело. Из припасов почти ничего не взято. Рожь осталась! – выразительно подняв брови, он оглядел озаренные светом костра лица слушателей. – Репа лежит, бобы, горох! Хоть жабой ешь!

Богатство Перезвановых запасов он слегка преувеличил, но дело и впрямь было странное. В эту пору зерно прежнего урожая обычно кончается везде – у иных весняков его только до середины зимы и хватает. Запасы овощей тоже подходят к концу, и многие дотягивают до жатвы только на речной рыбе и лесных кореньях. Чтобы в конце весны бросить репу и рожь?

– Птица взята. Скотина была в загородке, загородка разломана…

– Да здесь эта скотина! – перебил Ивор. – Мы пять коров за день нашли. Сами гуляли, без пастухов, без ничего.