Княгиня Ольга. Святая воительница

Итак, Игорь и Олег "вышли на берег, притворяясь гостями (так называли на Руси купцов, занимавшихся международной торговлей. — А.Б.), и позвали Аскольда и Дира". Те пришли — гостей в те времена высоко чтили, они не только возили товары, но и распространяли новости. Тут Игоревы воины (Никон подчеркнул, что Игоревы) выскочили из ладей на берег. "И сказал Игорь Аскольду: "Вы не князья, не роду княжеского, но я князь, и мне достойно княжить!" И убили Аскольда и Дира, и отнесли обратно на гору, и погребли их. Аскольда — на горе, которая ныне Угорская называется, где двор Олмин, на той могиле поставил Олма церковь, Святого Николу, а Дирова могила за Святой Ириной".

То, что позже христиане поставили на могилах Аскольда и Дира храмы, толкуется историками в том смысле, что они были христианами. Действительно, среди летописных варягов упоминается много христиан, что не позволяет относить их к шведам и норвежцам, которые и два века спустя упорно сопротивлялись христианизации. Несколько больший успех проповедь христианства имела в IX в. среди данов и балтийских славян, хотя те в массе своей оставались язычниками. Согласно греческим источникам, христианство приняли и вожди русов, атаковавших Царьград, берега и острова империи в 860 г.[18] Никон Великий, упоминая об этом нашествии русов до появления Аскольда, Дира и даже Рюрика, оставил слушателей летописи гадать, не были ли те русы от рода Рюрика. А составитель "Повести временных лет" исправил этот текст, как увидим, к вящей славе Рюриковичей.

Кульминационный момент начала новой династии у Никона не датирован: "И сел Игорь, княжа в Киеве, и были у него мужи варяги, словене, и с тех пор прочие прозвались русью". Это "с тех пор" было важным указанием, ведь Русью летописи будут называть прежде всего владения великого князя Киевского (в отличие, например, от Новгорода или Смоленска). Хотя с каких именно пор, летописец не удосужился указать, а скорее всего, просто не знал. Однако именно Игорь изображён первым правителем Древнерусского государства. Он "начал города ставить и установил дань давать — словенам, и варягам, и кривичам, и мери дань давать варягам, а от Новгорода 300 гривен в год ради мира".

Какие города ставил Игорь, неведомо, но, уйдя с Русского Севера, который Рюрик был призван защищать, князю было логично от морских разбойников просто откупиться. Причём откупаться должны были и местные славяне с финно-уграми, и пришлые сюда варяги. Дань разбойникам жители севера Руси платили, видимо, с перерывами до 1054 г. (согласно "Повести временных лет", от неё отказались только после смерти Ярослава Мудрого). Причём указанная Никоном сумма была несусветной: 300 новгородских гривен составляют 61,2 кг серебра — это огромное богатство, на которое можно было просто нанять для обороны хорошую дружину. Но наличие на севере сильной дружины не устраивало князя в Киеве: ни Игоря, пришедшего из Новгорода и убившего Аскольда и Дира, ни Владимира Святого, пришедшего из Новгорода и убившего Ярополка, ни Ярослава Мудрого, пришедшего из Новгорода и захватившего престол, в борьбе за который погибли почти все его братья. Удивляться нечему — таково было "государство", основанное князьями-разбойниками.

Киев и Смоленск с их торговыми путями, конечно, приносили князю доход, но именно удачный грабёж мог помочь Игорю привлечь к себе достаточно воинов для сохранения власти. "По прошествии же сих времён, — констатировал Никон Великий, — в год 920 послал князь Игорь на греков воинов русь, ладей 10 тысяч. И приплыли к Царьграду, и много зла сотворила русь. Суд (гавань Константинополя. — А.Б.) ведь весь пожгли огнём, а когда брали пленников, одних распинали, иных же на земле иссекали, в других же, поставив, стрелами стреляли, как враги творят; изломав руки и связав, гвозди железные посреди головы вбивали; и многие церкви огню предали. Во время же то царствовал в городе Роман (920–944 гг. — А.Б.), и послал Роман цесарь патриция Феофана с воинами против Руси, и [тот] огненными устройствами пожёг корабли русские. И возвратилась Русь восвояси".

Великий князь Игорь Рюрикович. Роспись Грановитой палаты Московского Кремля

Слог этого рассказа явно византийский — и точно, он взят Никоном Великим из русского перевода греческой "Хроники" Амартола. Но все греческие авторы и итальянец — епископ Кремоны Лиутпранд (ок. 922–972) — подробно описывают этот поход под 941 г. Никон вновь или "забыл" дату при пересказе, или намеренно удревнил поход, приближая княжение Игоря по времени к событиям середины IX в., к призванию Рюрика. Поражение, конечно, не украшало первого русского князя. Это надо было исправить.