Княгиня Серебряная

– Не пугай.

– Давай лечиться, я тебя по-хорошему прошу.

– Я не больна! Отстань!

После возвращения из Турции Лада совсем расклеилась. А Леонид Валерьевич гнул свое: надо лечиться. В конце концов она собрала свои вещи и уехала в бабушкину квартиру. Ладожский тут же подал на развод.

Это был третий мужчина, с которым Лада пыталась построить серьезные отношения и который ее бросил, как она считала. Оказался предателем, как и Генка.

Себя она не винила. А поскольку одиночество было невыносимо, Лада завела немецкую овчарку. Мужика. Альфреда, или Фредди, как она ласково называла псину.

И начала новую жизнь.

Рокотов

Новогодние праздники неумолимо приближались, как ежегодное январское цунами, готовое взбудоражить народ, утопить огромную страну в бесшабашном веселье, а потом оставить улицы опустошенными, в обрывках мишуры и пороховых ожогах ночного фейерверка.

В плане у Олега был визит к психиатру-наркологу. Нет, сам Рокотов от алкогольной и прочей зависимости не страдал, разве что, как и все, от гаджетозависимости. Теперь пульс каждого бился в мобильном телефоне, все пароли-явки-адреса были там. Без гаджета в кармане человек чувствовал себя потерянным, оторванным от жизни. Но это болезнью не считалось.

А вот алкоголизм… Минздрав, короче, предупреждал. Особенно накануне новогоднего загула. Закусывайте, граждане, и хорошенько закусывайте. А кто не справится самостоятельно – милости просим к нам. Прокапаем, подлечим.

Нарколог из документального фильма о Воронцовой показался Олегу занимательным персонажем. Врач явно выгораживал себя и свою контору. Бывшая спортсменка, мол, была неизлечима. Ее пытались спасти, но она отчаянно сопротивлялась. Это было пассивное самоубийство, после того как жизнь для Лады Воронцовой потеряла всякий смысл.

Но по факту человек погибал, а всем было наплевать. И вопреки словам нарколога Лада бросила пить сама, почти за месяц до того, как ее убили. В связи с этим у Олега к врачу возникли вопросы. И много.

А еще были записи Лады. Ее дневник. Рокотов с интересом их прочитал и отметил очередную нестыковку. Воронцова писала грамотно и связно. У алкоголиков же с большим стажем не только устная речь, но и письменная довольно путанная. Логика отсутствует. Сплошные эмоции. Проще говоря, несут алкаши всякий бред, перестав отличать реальность от своих фантазий, навеянных неумеренными возлияниями.

В дневнике же Воронцовой эмоции тоже присутствовали, но кроме них были здравые рассуждения о причинах ее алкоголизма. Попытка вырваться, избавиться от зависимости, поиски хоть какой-то зацепки, чтобы снова захотелось жить, а не нестись к циррозу печени на сумасшедшей скорости, отпустив тормоза.

Но ключевая фраза звучала так: «Меня скоро не станет, но мне не страшно».

Что это? Лада почувствовала угрозу? Ее кто-то преследовал? Дальше шли пространные рассуждения о превратностях судьбы, о яркой жизни, где было все – и взлеты, и падения, об одиночестве. Но по ощущениям Рокотова, не было финала. Как будто из дневника фигуристки исчезли последние листы. Их вырвали и уничтожили.

А если это сделал убийца? Надо у Шумова спросить: знает ли он о дневнике Лады? И что может сказать по этому поводу? Аркадий Валентинович ведь видел уголовное дело. И сыщики признали, что в записях Воронцовой есть намек на некое лицо, которое Ладе угрожало. Из-за чего она знала, что скоро ее не станет. Рокотов и это раскопал.

Понятно, что организм Воронцовой был отравлен алкоголем. Но Олег знавал крепко пьющих людей, которые благополучно дожили до семидесяти и даже с лишком. Да еще и курили при этом крепкие сигареты без фильтра. Так что Воронцова с ее степенью алкогольной зависимости и закаленным спортом организмом рановато на тот свет собралась. Нет, не алкоголь она имела в виду, когда писала о скорой смерти. Тогда что?

Психиатр-нарколог из диспансера, к которому была прикреплена пациентка Воронцова, давший развернутое интервью в документальном фильме о ней, выглядел лет на тридцать, не больше. Значит, сейчас ему около пятидесяти. Поскольку титры были, Рокотов без особого труда отыскал Игоря Дмитриевича Камышкина, который по-прежнему работал психиатром-наркологом, только теперь уже в частной клинике. Хотя возможно, что подрабатывал, многие врачи так делали. Денег много не бывает.

Скоро у наркологов начнется горячая пора. Государственные медицинские учреждения будут закрыты по случаю долгих новогодних каникул, а частникам и карты в руки.

Рокотов сделал себе пометку: записаться на каникулах к наркологу. Ошибки с Берендеевой Олег повторить не хотел. Проще оплатить час приема или даже на дом Камышкина вызвать, чтобы без помех поговорить. К стенке припереть.

Оставалось решить: где и с кем встречать Новый год?

Он без особого энтузиазма отбил «Ане бассейн»:

«Как дела?»

Ответ пришел на удивление быстро:

«31 работаем до обеда» (и смайлик).

«А потом?» – больше из вежливости поинтересовался Рокотов.

«1 января выходной» (три смайлика).

«И какие планы?» – решился он.

«Позвони».

«А почему нет?» – подумал он, набирая номер Ани.