Князь

Наконец слева, метрах в ста, встретился пучок из пяти сосенок, сгрудившихся на пятачке размером с попону. Каждая — в палец толщиной. Андрей плавно повернул туда, прикидывая расстановку сил. Справа и на шаг позади — лях с его оружием под мышкой. Ярыга чуть сзади. Слева — набычившийся боец лет сорока в шлеме с длинным наносником и в куяке из крупных пластин. Третий лях, в кирасе и остроконечном шишаке, увлекся и вырвался на два шага вперед проводника.

— Ладно, потанцуем, — облизнул почему-то пересохшие разом губы Зверев. — Только бы Лютобор не ошибся…

— Ты о чем, московит? — переспросил правый поляк.

— Устал, говорю, бродить. Отдохнуть нужно.

— Не тебе решать. Как пан Немира дозволит, тогда и отдыхать станешь.

— А в ладоши похлопать можно?

— Чего?

— В ладоши похлопать… — До сосенок оставалась всего пара шагов. — Вот так… — Зверев со всей силы хлопнул в ладоши и громко произнес: — Благодарствую!

— Что?

— Все!!! — Андрей вскинул руку в фашистском приветствии, а затем с резким выдохом опустил ее влево и вниз. Верный гладкий грузик щекотно скользнул под тканью рубахи, вырвался наружу и стремительно врезался ляху под наносник. Тот коротко крякнул и откинулся на спину.

— Ах ты… — Шедший первым поляк рванул меч, но, пока он вытаскивал оружие, Зверев упал на колено, махнул рукой в обратную сторону. Стальной грузик прошипел в воздухе и врезался воину в колено. Тот взвыл и упал, схватился за ногу, громко ругаясь.

— Стой! — Третий лях кинул чужое оружие на снег, выхватил клинок, шагнул было навстречу, но каким-то непостижимым образом ноги его запутались между саблей и ремнем, он споткнулся и растянулся во весь рост носом вниз.

Продолжения Андрей ждать не стал: подскочил и с замаха врезал кистенем чуть ниже шлема, в основание шеи. Затем сделал шаг вперед. Подхватил саблю и с благодарностью поцеловал рукоять:

— Молодец, выручила.

Ярыга валялся в снегу, скрючившись и закрыв шапкой лицо. Князь Крошинский еще ничего не успел понять и растерянно крутил головой, его холопы повыдергивали мечи, но без команды ничего не делали. Андрей наконец-то получил шанс посмотреть, что получилось из его затеи. А получилось великолепное зрелище! Все те, кто хотел захватывать и грабить чужие усадьбы, насиловать девок, вспарывать детские животы, ныне бились в смертном вое в черной ненасытной трясине, медленно погружаясь все глубже и глубже.

Вот только остров оказался немного больше, чем ожидал Зверев, и пан Чекрыжный засел на самом его краю. Задние ноги его скакуна проваливались, но передние стояли на прочном льду, и шляхтич потихоньку выбирался.

— Вот, проклятье… — Андрей опоясался, вздохнул, вытянул из ножен саблю.

Всадник как раз успел влезть на островок, схватился за меч, снял с луки седла щит. Пришпорил несчастного коня. Полированная кираса была усыпана черными торфяными пятнами, взгляд горел ненавистью. Лях был в таком состоянии, что, наверное, не задумываясь кинулся бы на самого дьявола, не то что на паренька втрое младше себя годами.

— Умри, гаденыш! — вскинул он клинок над головой.

Против закаленного бойца шансов у новика не было, а вот против бессловесной скотины…

— А-а-а! — зло заорав, прыгнул он к коню, саданул гардой в морду, между ноздрями.

Скакун, осев, захрипел от боли и неожиданности, встал на дыбы. Зверев кинулся к нему, выбросил вперед саблю — шляхтич парировал удар, но остановить противника не смог. Еще два шага, и Андрей оказался у него за спиной. Пан Чекрыжный даже завыл от бессилия, пытаясь вывернуться назад, взмахнул наугад клинком — но кираса слишком прочно удерживала его тело. Новик с размаху вогнал саблю сзади под кольчужную юбку и отошел в сторону, чтобы не попасть под падающее тело.

— Ты… Ты чего сделал? — наконец осознал происходящее Иван Крошинский. — Ты чего? У меня же там три десятка холопов осталось!

— А разве ты не на войну шел, княже? Так гибнут люди на войне-то! Чего еще ты ожидал? — Андрей наклонился, тщательно вытер сталь о бархатные штаны и спрятал в ножны.

— Да ты… Да я тебя… — Литовец обнажил оружие. — Я тебе…

— Никак, сразиться со мной желаешь, княже? — усмехнулся новик. — Мы же родичи.

— Мы ныне не родичи, боярин! Я меч королю Сигизмунду целовал, а ты — Ивану московскому. На войне мы, и ты мой пленник отныне! К королю отведу, пусть он тебя за твою подлость полной мерой вознаградит! Вот там ты и повеселишься как следует.

— Значит, мы враги? — почесал кончик носа Андрей. — Тогда и разговор другой будет. Давайте-ка, ребята, оружие в кучу сложили и на ту сторону отошли. Быстро! Я вас в плен беру. Всех.

— Ты обезумел, новик? — оглянулся на своих холопов Крошинский. — У меня тут двенадцать человек. А ты один!

— Это ты, кажется, плохо понимаешь меня, княже. — Зверев поймал за повод коня убитого шляхтича, погладил по морде, успокаивая. — Нас тут трое. Я, лошадь и болото. Захочешь меня взять — буду драться. Проиграешь — ты труп. Выиграешь — все равно труп. Потому как без меня вам отсюда не выйти. Али по старым следам двинешься?

Андрей кивнул в сторону длинной, черной, влажно поблескивающей ленты, что осталась на месте польской колонны.