Князь

Прощались долго и тяжело. Все же расставание было нежданным и зло рушило общие планы. Андрей лихорадочно пытался донести до сына, внезапно оказавшегося старшим со стороны князей Сакульских, как нужно вести намеченное дело, чтобы и владения расширить, и от местных жителей преданности добиться, а не вражды. Как добром закупленным распоряжаться. Старался урвать как можно больше минут близости с женой, запомнить надолго уплывающую старшую дочь, призвать к уму-разуму дочь младшую. Но разве вместишь в пару дней все то, чему нужно посвящать годы?

Через два дня после получения грамоты вместе с Пахомом, Ильей и одним из слуг гранда он выехал из ворот замка. Знающий местные дороги и язык слуга проводил их до Кордовы. Лошадей путники не жалели и промчали этот путь всего за пять дней. Слуга с еле переставляющими ноги скакунами повернул назад, а князь с холопами поднялись на ушкуй, к счастью полностью снаряженный и готовый в путь. Вниз по-течению Гвадалкивира корабль промчался со всей стремительностью, на которую был способен, и уже через день вышел в море.

Испания разбаловала князя извечным теплом, однако он помнил, что на Руси как раз сейчас трещат убийственные морозы, а все реки и прибрежные моря скованы толстым прочным льдом. Поэтому править приказал не к дому, и не в лапы осман, успевших прибрать в свои руки все Черное и половину Средиземного моря, а на север. Туда, где, если верить полузабытым учебникам детства, течет теплый и довольно быстрый Гольфстрим. Разумеется, уходить далеко от берега было решением рискованным — однако в открытом море не нужно бояться скал, мелей, внезапного поворота берега. А значит — можно смело мчаться под всеми парусами не только днем, но и ночью.

Поначалу путешествие шло удачно, словно сами боги морей благоволили ученику древнего чародея: тепло, чистое небо с редкими облаками, свежий попутный ветер. Однако уже дня через три ветер сделался не просто свежим, а весьма напористым, поднимая крупную волну, и вдобавок переменился, задув сбоку. Ушкую, чтобы не лечь на бок, пришлось почти втрое ужать единственный косой парус, затянув его специальными веревками, но корабль все равно нырял в волны под изрядным углом к горизонту. Двигались они теперь уже не со скоростью скаковой лошади, а немногим быстрее бегущего человека. Вниз — вверх, вниз — вверх, без малейшего перерыва. Андрей, вечером попытавшись лечь в постель, только чудом тут же не скатился на пол и после нескольких попыток найти удобное место в конце концов просто привязался за пояс к угловой стойке.

Он был уверен, что не привыкнет к этой пытке никогда — но уже на третью ночь чувствовал себя вполне нормально, не замечая качки и равномерных рывков ремня. Посему Андрей наконец-то смог хоть немного расслабиться, лечь на спину и раскинуть руки, привычно изгоняя из сознания все посторонние мысли. Тревоги, беспокойства, воспоминания, размышления плавно стекли из центра его внимания к самому краешку сознания, задержались там на некоторое время и, не получая поддержки, истаяли, превратившись в ничто. Сознание ученика древнего волхва больше не отвлекалось ничем и ни к чему не было привязано: ни к разуму, ни к телу. И, оставшись без внутренней опоры, просто вытекло за пределы тела, за борта ушкуя, расширилось во все стороны, становясь бескрайним и легким, прозрачным, эфемерным, принимая в себя воды и облака, морское дно далеко под килем и берега далеких земель по левую руку. Из глубины сознания, из самой неощутимой его бездны личность Андрея Зверева мимолетно отметила сходство очертаний замеченных берегов и силуэтов Англии и Ирландии, сохранившихся в памяти из далекого детства — и облегченно растворилась в небытии.

Он вернулся в реальность только через несколько часов — бодрым и хорошо отдохнувшим. Вышел из каюты, поднялся к рулевому веслу, хлопнул по плечу Риуса, за минувшие годы заматеревшего, раздавшегося в плечах, отпустившего изрядную бороду, но по-прежнему огненно-рыжего и хваткого:

— Право руля немного дай, вот где-то так, — показал рукой Зверев.

— Как скажешь, княже, — не стал спорить кормчий, давно не сомневавшийся в колдовских способностях хозяина, и навалился на весло.

Ушкуй качнулся, выправляясь, встал почти ровно вдоль гребней, впервые за долгий срок перестав раскачиваться и, слегка наклонившись, прочно засел в выемке между двумя волнами, правым бортом почти касаясь одного из гребней, с шелестом заскользил по воде.

— И долго так править?

— Мыслю, еще дней десять, — прикинул князь Сакульский. — Послезавтра сверюсь… с картой…

Риус от греха не стал задавать уточняющих вопросов. Андрей немного потоптался рядом, а потом спустился обратно к себе в каюту. Его бодрость и силу на борту ушкуя приложить было совершенно не к чему. Только что и работы — бока на топчане пролеживать.

Через два дня он опять сверился с окружающим миром и понял, что они идут довольно далеко от берега, но уже почти напротив Скандинавского полуострова. Примерно половина пути оставалась позади.