Князь Александр Невский и его эпоха

Основой для восстановления истории княжения Александра Ярославича, прозванного новгородцами в конце XV в. «Храбрым»,[369] а в XVI в. «Невским»,[370] служат скупые сведения его Жития да немногочисленные и краткие летописные заметки, возможности анализа которых еще не исчерпаны. Для пополнения сведений о политике князя, международной обстановке, в которой она протекала, новгородско-княжеских отношениях 30–50-х годов XIII в. могут быть привлечены и печати этого князя, атрибутированные ему В.Л. Яниным[371]. В настоящей статье автор преследует лишь одну цель — поставить эти печати в ряд современных им европейских печатей и установить источники их иконографии. Путь к этому — формально-типологический анализ, схожий с тем, что лежит в основе современной дипломатики. Подобная методика в сфрагистических исследованиях русских печатей еще не заняла того места, на которое по праву могла бы рассчитывать[372].

Закономерности оформления печатей диктовались общими представлениями о системе ценностей в мире привилегий и светских, и духовных феодалов. Важнейшую смысловую нагрузку несло изображение и сопровождавшая его надпись. Существовала особая система соподчинения надписи и изображения: чем выше было положение лица, владевшего печатью, тем большая роль отводилась изображению, которому и надлежало характеризовать владельца печати[373]. Так, печати византийских и в подражание им «римских» (западноримских) императоров[374] несли изображения государя с многочисленными и в зависимости от времени различными регалиями — мечом, щитом, скипетром, державой, троном и т. д.[375] Печати министериалов, как и городские печати, возникшие в позднее Средневековье, на обратной стороне часто имели строчные надписи[376]. Если печати были лишены надписей, то их функцию брало на себя изображение. Поскольку большинство русских княжеских печатей именно таково, то особое значение приобретает изучение иконографии этих изображений. Изучение их может ввести исследователя в мир политических идей и реальностей того или иного времени.

Среди «ископаемых» новгородских княжеских печатей, т. е. найденных в земле при археологических раскопках или случайно, В.Л. Янин выделил две группы (№ 372–378 по его же каталогу), которые он приписал Александру Ярославичу. При этом он руководствовался предложенной Н.П. Лихачевым методикой, полагая, что святые на печатях тезоимениты владельцу печати и его отцу,[377] а «смысл изображения… сводится к указанию христианского имени и отчества князя, утверждающего своей печатью акт»[378]. На первой группе печатей изображены фронтально стоящие святые воины: в одной разновидности — с мечами, в другой — с копьями и надписями, воспроизводящими имена «Александр» и «Федор»; последнее имя — это христианское имя его отца. Традиция подобных изображений восходит к Византии: святые в рост в XI–XIII вв. преобладали на родовых печатях аристократии, а также различных дворцовых чинов — протовестиария, великого хартулярия государственной казны, севаста, куропалата[379]. На Руси печати такого типа появляются в 30-е годы XII в. при Святославе Ольговиче, пришедшем к власти в результате восстания 1136 г. и утвердившего принцип «вольности в князьях»[380]. Изображение на печати подчеркивает идею божественного освящения княжеской власти, с одной стороны, и преемственности власти от отца к сыну — с другой, что в целом было направлено против республиканских устремлений новгородцев.

Уступку последним был вынужден сделать Ярослав Всеволодович, отказавшийся от помещения на обороте печати изображения отцовского патрона. Вместо него там появился Вседержитель, восседающий на троне с поднятой в жесте благословения правой рукой и с кодексом (на печатях № 368 и 369) в левой. Вседержитель — патрон Новгорода (по единодушному мнению В.Л. Янина и С.М. Каштанова) — на печатях Ярослава Всеволодовича, княжившего в Новгороде в 1215–1216, 1223–1224, 1226–1229, 1230–1236 гг., выступает в качестве общегородского символа и свидетельствует об ограничении власти князя, упорядочении прав города, прежде всего в отношениях с князем. Летопись сообщает о заключении новгородцев с Ярославом ряда лишь под 1228 и 1230 гг.,[381] печати заставляют предполагать, что какие-то соглашения имели место и в предшествующие его правления в Новгороде. Четыре серии его печатей отличаются и лицевыми сторонами: на двух из них поколенное изображение святого Феодора (на № 370 — с копьем в правой и щитом в левой руке, на № 371 — наоборот), на двух других — тот же Феодор Стратилат в сцене «чуда о змие», правой рукой поражающий дракона в пасть, а левой держащий меч за рукоятку (№ 368 и 369). Поскольку именно на этих двух разновидностях Вседержитель имеет в руках кодекс, считаем возможным отнести их ко времени третьего и четвертого княжения Ярослава в Новгороде. Отказ от статуарного изображения святого патрона князя и замена его более сложной композицией должны была, вероятно, поднять престиж князя в противовес городу.