Князь Александр Невский

Кроме того, Ярославу хватало дел и забот, и он был рад, что можно заняться этими делами и заботами, не думая ни о чём другом.

Но главное, после этой битвы Ярослав Всеволодович укрепился в уверенности, что его сын Александр уже настоящий воин, более того – настоящий богатырь и у него есть им самим собранная настоящая боевая дружина. А это дорогого стоило.

Со времени того сражения прошло немногим более года.

Утром тёплого весеннего дня князь стоял в своей оружейной палате, возле струганого стола, на котором были разложены новенькие, блестящие доспехи, лежали несколько шлемов, пара боевых топоров, несколько мечей.

– Кольчуги новые, что ты, светлый князь, заказывал, Василий Тимофеевич обещался к завтрашнему вечеру тоже доработать, – деловито говорил один из подмастерьев, паренёк лет шестнадцати. – На кольчугу, сам знаешь, времени-то немало тратится.

– Знаю, Панкратку, знаю! – усмехался Ярослав. – А не забыли ль вы, что я наказывал для князя Александра новую кольчугу сработать?

– Как же про то забыть? – удивился Панкрат.

А второй подмастерье, годом помладше, широко разулыбался:

– Такую кольчугу кузнецу сделать – честь большая! Василий Тимофеевич вчера её мастерил да приговаривал: «Точно Святогору-богатырю куём! Никогда такой большой не делал…»

Князь, очень довольный этим замечанием мальчика, засмеялся:

– А кто знает? Может, Святогор и выйдет? Вон ему шестнадцати не сравнялось, а он уж меня чуть не на голову перерос! Был бы я ростом мал, так ведь тоже мало кому в дружине уступлю… Ладно, сделали, и слава Богу! Василько – кузнец знатный, во всём Великом Новгороде второго такого не найдёшь.

Панкрат с важностью кивнул:

– Это так оно и есть, княже! А люди знающие говорят: и не только в Новгороде. Кольчуг таких, как Василий Тимофеич куёт, и в самом Царьграде делать не умеют! Звёнышко к звёнышку – иголки не просунешь!

– Так и быть должно! – воскликнул князь. – Разве ж грекам столько, сколь нам, воевать приходится? Ладно, подмастерья, ступайте в свою кузницу. Мечи в сундуки и слуги сложат.

И добавил вполголоса, покуда мальчики, поклонившись, шли к дверям оружейной:

– Да как бы тут же и доставать не пришлось!

Выйти кузнечные подмастерья не успели. Растолкав их почти в дверном проёме, в оружейную ворвался воин в забрызганных грязью доспехах и одежде.

– Куда ты, воевода, куда? – кричал, не поспевая за ним, княжий слуга. – Занят князь! Дай хоть доложить-то…

Но приезжий не слушал.

– Великий князь! Ярослав Всеволодович! – С ходу воин остановился, едва не наткнувшись на стол с оружием. – Не откажи – прими челобитную!

Ярослав, кажется, не был очень удивлён. Однако, понимая, что этот вестник прибыл с нерадостной вестью, сделался мрачен.

– Почто так врываешься, воевода Ростислав? Что стряслось?

Воевода с трудом перевёл дыхание. Отёр с лица пот и грязь тыльной стороной ладони. И вытащил из-под кольчуги, на которую был наброшен распахнутый кафтан, слегка смятую трубку бумаги:

– Я к тебе скачу от самой Старой Руссы, княже! Бесчинствует на наших землях литва окаянная! Жизни от них не стало.

– На мгновение он умолк, и князь поторопил его:

– Говори, говори! Почто замолчал-то?

– Многое ты наверняка уже знаешь, великий князь. Разорили литовчины всю нашу вотчину. Князя Полоцкого Брячислава из его удела изгнали, он вот уж год, как в Торопце ютится. Сёла русские разоряют одно за одним. Даже в полон уводить стали, что твои татары! А третьего дня напали на Старую Руссу. Большой ратью пришли, много русской кровушки пролили!

Ярослав с такой яростью ударил кулаком по свободному краешку стола, что сложенные на нём мечи зазвенели. Один из мечей даже упал, воткнулся в пол и задрожал, как попавшая в цель стрела.

– Литовцы взяли Старую Руссу?! – взревел князь. – Совсем страх потеряли?!

– Нет, великий князь! – резко возразил воевода. – Не осрамились мы перед Богом и перед тобой. Отбили их от города, хоть они трижды на приступ шли. Нагло пёрли, однако же дрогнули. Литва не немцы, в битве не так тверды, да и храбрости у них маловато. Пришлось наглым литовчинам отступить. Но, отступая, они кричали, что вскоре вернутся. Мы хотели было в погоню пуститься – они ведь на юг отступают, там места болотистые – быстро не уйдёшь. Но мало нас. А ну как мы город покинем, а тати окаянные в обход вернутся, и что тогда со Старой Руссой станет? Вот я и прискакал к тебе с челобитной… Помоги! Проучи недругов, чтоб не лезли они к нам более!

Ярослав с силой вырвал свиток у воеводы, развернув, принялся читать. Затем бросил сквозь сжатые зубы:

– Думаешь, значит, Ростиславе, недалеко они отступили?

– Думаю, нет. Может, и не собираются возвращаться в свою крепость. Хотят только, чтоб мы успокоились. А сами вновь нападут вот-вот. Вишь ты, нагло вопили: мол, куда вам деваться, всё едино ваш город возьмём! Покуда пытались на стены влезть, герб свой поганый нам на ворота привесили! Я сорвал, да вот – тебе привёз. Чтоб знал ты, как они обнаглели!