Князь Арнаут

Рыцари, в свою очередь, побаивались грохота барабанов, в которые мусульмане превращали свои походные котлы, натягивая на них кожу баранов и верблюдов.

В общем все стращали друг друга, как могли.

Комментарий 9

В самом начале века, когда крестоносцы проложили себе путь в Святой Город, они, едва исполнив данный ими ещё в Европе завет — помолиться у освобождённого Гроба Господня, принялись за завоевание прибрежных крепостей. Но для начала, как водится, выяснили отношения между собой.

Взаимная ненависть князя Боэмунда Огрантского и Раймунда Тулузского чуть не расколола пополам войско пилигримов ещё на пути к Иерусалиму. Когда Боэмунд остался властвовать в завоёванной Антиохии, его недруг ушёл на юг, выполнять христианский долг. Но вскоре пути Лангедока и Лангивардии пересеклись вновь. Боэмунд к тому времени уже «гостил» в замке одного из подданных Себастийского эмира и, как мы уже говорили, от скуки заводил шашни с девицами из числа родственниц постоянно отсутствовавшего хозяина.

Интересы дяди, как скоро смог убедиться Раймунд де Сен-Жилль, ревностно охранял неутомимый и не привыкший долго рассуждать Танкред. Он взял Раймунда в плен и отпустил только после многочисленных ходатайств других знатных крестоносцев за клятву — не воевать земель, расположенных севернее Латакии. Последнему ничего не оставалось, как только отобрать у мусульман какой-нибудь город южнее оговорённого населённого пункта. Сен-Жилль решил, что Тортоса и Триполи ему вполне подойдут.

Первая, атакованная сразу с моря и с суши, несмотря на свои мощные укрепления, пала быстро. Оставалось «уговорить» правившего в Триполи Фахр аль-Мулька, убедить его в том, что ему лучше, пока не поздно, подыскать себе какие-нибудь другие владения. Последний, со всей искренностью и красноречием, на которые только был способен, попытался уверить в том же самом Раймунда. Когда же эмир понял, что никакие посулы и дани не удовлетворят престарелого (граф Тулузский в ту пору разменял уже седьмой десяток), но очень бодрого франка, он послал за помощью в соседние Хомс и Дамаск. Фахр аль-Мульк не сомневался в успехе, ведь соединённое войско двух правителей и его собственное вместе превосходили дружину крестоносца в... двадцать раз.

Тем не менее Раймунд уклоняться от битвы не стал. Он разделил свою маленькую армию на четыре отряда, два по сто и два по пятьдесят человек. (Пехоты у графа не было вообще, по крайней мере, о ней хронисты не упоминают).

Атаку начало войско из Хомса, и когда она не удалась, мусульманская конница внезапно впала в панику, скоро охватившую и дамаскцев. Раймунд обрушил на врага все силы и одержал полную победу, вырезав, как сообщают мусульманские источники, до половины турок. И всё же сил захватить Триполи, расположенный на окружённом водой мысе, у него не хватило. Получив щедрый откуп, Сен-Жилль ушёл, но в конце 1103 г. вернулся и принялся возводить поблизости от Триполи знаменитое осадное сооружение, замок, получивший название Монс Перегринус или Монпельрен (Гора Пилигримов).

Именно в нём и родился Альфонсо-Журден, отец Бертрана (того, о котором идёт речь в нашем повествовании. См. комментарий 10). Именно здесь от ожогов, полученных в результате пожара, начавшегося во время вылазки, сделанной неверными из Триполи, и умер его легендарный дед, граф Тулузы и маркиз Прованса, Раймунд де Сен-Жилль, Раймунд Четвёртый Тулузский, иначе называемый Раймундом Первым Триполисским.

Он скончался в феврале 1105-го. Формально граф никогда не владел столицей основанного им государства, так как Триполи пал только спустя четыре года, захваченный общими силами, в которые входили и дружины Сен-Жилля, и войска короля Иерусалима, и контингент рыцарей вездесущего Танкреда.

В ту пору во Франции, в Тулузе, в вотчине славного пилигрима Раймунда, правил его бастард, именем (ну неизобретательны они были!) Бертран. Самое удивительное, что он, рождённый в законном браке (в отличие от сына Альфонсо-Журдена, также Бертрана), сделался бастардом в результате того, что брак его отца и матери был признан недействительным из-за близости родства и аннулирован.

Истинная причина заключалась конечно же не в этом. (А то, когда сватались, о родословной ничего не знали?!) Тем не менее тот Бертран так и остался незаконнорождённым. Он правил в Тулузе все десять лет, что его пожилой родитель геройствовал во имя Божие. Однако, услыхав о рождении законного наследника, бароны Лангедока решили... «обменять» своего графа Бертрана на недавно отнятого от груди Альфонсо-Журдена, последнего (и, по-видимому, единственного, которому удалось уцелеть) из детей Эммы, супруги, сопровождавшей мужа во время легендарного Первого похода.