Князь Арнаут

Хозяин уверял, что заплатил за Жемчужинку, как он сам называл рабыню, серебром чуть ли не по весу. Судя по тому, что дамочка была вполне во вкусе Ренольда, он, как мы знаем, не любил тощих, араб бессовестно преувеличивал. Так или иначе, пилигрим не поверил, чтобы кто-нибудь отсчитал за женщину двадцать пять тысяч дирхемов, больше двухсот двадцати фунтов серебра[63]! Наверное, говоря о серебре, льстивый торгаш имел в виду бронзу. Впрочем, что до храброго кельта, сам он, по своему обыкновению, скупиться не стал и щедро расплатился за проведённое в обществе Жемчужины время. Тогда Ренольд мог кое-что себе позволить.

Воспоминания об упущенных возможностях бередили душу. Даже мысли о вахте не радовали. Проклятый святоша устроил всё так, чтобы лишить рыцаря последнего развлечения. Теперь день-деньской сиди и смотри на гору, сторожи пустоту. Одно утешение — ехать близко. Жили Ренольд с Ангерраном неподалёку от цитадели.

От нечего делать пилигрим намеревался пешком прогуляться к месту, которое ему предстояло завтра охранять, однако скоро передумал — решил взять коня — и, не спеша, глядя себе под ноги, побрёл обратно к гостинице. Он уже почти совсем дошёл до неё, как вдруг услышал знакомый женский голос:

— Рыцарь, мессир Ренольд!

Он поднял голову и, увидев ту, которая звала его, невольно улыбнулся. У него ещё с прошлого приезда в Антиохию осталось здесь немало знакомых дам, однако Марго он обрадовался искренне, и, признаться, не только из-за того, что она служила княгине. Ренольд был просто рад очаровательной толстушке. И раньше, вспоминая о Марго, он порой не без усмешки думал: «Если бы кому-нибудь в Европе пришло в голову отсыпать за неё по весу хотя бы и серебром, этот человек должен был бы быть очень богатым! Три таланта с половиной, двести пятьдесят фунтов, а меньше никак не обойдётся, — хорошая сумма! Целое состояние по тамошним меркам!»

— Здравствуй, красавица! — улыбнулся он. Марго и правда прекрасно выглядела. Полное круглое лицо, красные щёки и губы (не пожалела румян и помады), чёрные, ярко подведённые глаза и чёрные волосы, спрятанные под белым платком. (Вуали ей не полагалось, если можно так выразиться, по статусу).

Одевалась она, как и все женщины на Востоке, просто, но далеко не бедно: в длинную белую камизу, с украшенными вышивкой воротом и рукавами и расшитую серебряной нитью лёгкую блузу без рукавов. Плащ, обычно надеваемый весной и осенью, по жаркой летней поре отсутствовал. Серебряные и, хоть и маленькие, золотые колечки на пальцах — вот это да! Цепочки на шее, да все сплошь золотые, да не тонкие! Ни дать ни взять невеста на выданье. В окрестностях Жьена и Шатийона, в городах по берегам Сены, Луары и Йонны, в самом Орлеане или даже Париже не всякая купеческая жена, не то что служанка, могла бы позволить себе роскошь так вырядиться к воскресной мессе.

Правда, моду таскать на себе как можно больше украшений латинянки переняли от дочерей мусульманского Востока. И хотя христианке муж «талак» не скажет, а значит, выходя на улицу, она не рискует по возвращении домой оказаться нищей, всё равно, как не показать язычницам, что и мы не лыком шиты, у самих богатств хватает?

— Ой, как я рада, что это вы, мессир, — затараторила толстушка. — Я насилу узнала, где вы остановились, прибежала, а Ангерран, ваш оруженосец, сказал мне, что вы ушли... Я так расстроилась! Госпожа послала меня... — Рыцарь обратился в слух, но, как оказалось, зря. — ...купить фруктов.

Конечно, фруктов, а чего же ещё? Об этом говорила и довольно внушительная корзинка, которую служанка держала в левой руке.

— Госпожа ещё не оправилась после рождения дитя... А какой милый мальчик, если бы вы видели! Такой хорошенький! — продолжала Марго, словно совсем не замечая того, что Ренольд на глазах мрачнеет и совершенно очевидно не разделяет её восторгов. Многозначительно, как будто даже с гордостью, она добавила: — У меня теперь тоже есть ребёночек. Только девочка, родилась ещё зимой, после Крещения. Я назвала её Эльвирой. Сама не знаю отчего, просто так, наверное? Подумалось, что здорово будет, если бы девочку звали так... Мне кажется, это счастливое имя. А я хочу, чтобы малютке повезло. Вам оно нравится?..

Слушая женщину и машинально кивая, Ренольд извлёк из здорово похудевшего кошелька несколько золотых и протянул их Марго:

— Возьми, у меня сейчас немного, но... пусть ей и правда повезёт. Эльвира — отличное имя.

Женщина умолкла, в глазах её появились слёзы.

— Спасибо вам, мессир, — проговорила она, принимая дар и отводя взгляд. — Господь воздаст вам за вашу доброту. Сторицей воздаст. — Вздохнув, Марго добавила: — Я так мечтала, чтобы был мальчик, но старуха Эксиния сказала, что будет девка. Я даже заругалась на неё тогда, но она — ведьма и всё-всё знает про это. Вышло по её. А я так мечтала, чтобы был мальчик, чтобы он вырос настоящим героем. Я сохраню ваш подарок для Эльвиры. Сейчас-то мы, хвала Господу и благодари щедрости нашей госпожи, ни в чём не нуждаемся, хотя, признаться, и помираем от скуки в этой ужасной крепости.