Князь Барбашин 3 (СИ)

- Ну, если мы не стесним хозяина, потому что говорить о литературе можно часами.

- Чувствуется речь истинного знатока, - молвил молчавший до того Энсина. - И как автор, я бы хотел услышать ваше мнение о моей пьесе. Ибо вашу книгу я уже оценил.

- Пьеса хороша, спору нет, и зритель оценил её по достоинству, но лично я, уж не обессудьте, ожидал большего. Видите ли, был у нас проездом один испанец, и несколько его рассказов я позволил себе записать, удивляясь мастерству испанских драматургов.

- Даже так? - удивился Энсина. - Не расскажите?

- О, с удовольствием, - усмехнулся Андрей, мысленно благодаря ещё не родившегося режиссёра.

Спасибо вам, Ян Фрид, спасибо за ваши костюмированные фильмы, появившиеся столь вовремя. Не избалованному киношным изобилием советскому зрителю они пришлись ко двору и запомнились. И теперь Андрей нагло плагиатил "Благочестивую Марту" (которую при этом считал не самой лучшей из работ Фрида), а герцог и драматург с увлечением внимали незамысловатым приключениям её героев.

- Кто этот испанец? - спросил Энсина, когда пересказ фильма окончился.

- Не знаю, - пожал плечами Андрей. - На Руси он звал себя эль Сидом и погиб в сражении, оставив после себя кучу историй, одну из которых я и рассказал.

- Но из неё действительно получится великая пьеса, - не унимался Энсина. - Если взять основную канву и сочинить дополнительные диалоги, то...

- То возьмите и напишите, - усмехнулся Андрей. - В конце концов, театр - это важнейшее из искусств, своеобразное отражение действительности на сцене. Высмейте явную глупость и подчеркните то, что считаете необходимым.

- А ведь это интересное предложение! - воскликнул Энсина.

- Похоже, драматургия - это заразно, - подвёл неожиданный итог беседе герцог, вставая с кресла. - Хуан, у вас ещё будет время поговорить с доном Андреасом, ведь вы же погостите у меня?

- Разумеется, дон Фадрике, - прекрасно всё понял драматург. - Рад был знакомству, дон Андреас. Я обдумаю ваши слова о пьесе.

- Кажется, этой ночью бедняга не уснёт, - усмехнулся Альба, глядя вслед вышедшему из комнаты драматургу. - Вы разбудили в нём самую главную страсть - страсть к сочинительству. Ну да господь с ним, а вот нам стоит кое-что обсудить. Надеюсь, эти ваши чугунные пушки на самом деле столь хороши, как вы их описываете. Ибо, к сожалению, наши армия и флот испытывают большую нехватку вооружений, в то время как даже тесно связанный со двором его императорского величества дом Фуггеров предпочитает отвозить добытую ими в Венгрии медь не к нам, а в Португалию. И этих торговцев можно понять. Лузитанцы щедро расплачивается за товар привезёнными из Восточной Индии специями, в то время как финансы нашего государя находятся в не самом лучшем состоянии из-за этой проклятой войны с галлами. И отсюда встаёт вопрос: что желает получить ваш государь за возможные поставки? Ведь не за просто же так вы будете их поставлять.

- Не люблю говорить о вещах заранее, но, разумеется, свою выгоду мой государь получит сполна. Правда, калибр наших пушек слегка отличается от принятых в Испании. Как я успел узнать, у вас пользуется спросом линейка в 48, 36 и 30 фунтов.

- Да, есть такое. Хотя, после брюссельских испытаний, король велел для вооружения испанской армии принять 48-фунтовое орудие 18-калиберной длины, как наилучшую по дальнобойности, - согласно кивнул головой Альба.

- Зато не самую лёгкую. Впрочем, как я слыхал, одним из условий была возможность использования в этих орудиях ядер и снарядов к французским 42-фунтовым орудиям? Весьма верное, кстати, условие. Преклоняюсь перед его величеством и его советниками, что понимают важность использования чужого припаса для своих систем.

Герцог лишь хмыкнул на эти слова, хотя в голове зарубку о "хорошем слухе" посла, возможно, и сделал.

- А что можете предложить вы?

- Можем и сорока восьми фунтовку отливать. Но для поля боя считаю лучшим решением пушки в 12 или 6 фунтов. Они достаточно легки, чтобы вовремя менять позиции. Да и для перевозки на дальние расстояния тоже. Всё же вес в семь тысяч фунтов для сорока восьми фунтовки и тысяча восемьсот для двенадцати - это разные вещи. Но, как я уже и говорил, всё зависит от желания заказчика.

- Однако, двенадцатифунтовое орудие обходится казне почти в две, а то и три сотни дукатов, и это, не считая лафета и прочего. А что можете предложить вы?

Андрей усмехнулся. При правильном подходе к производству и достаточном мастерстве рабочих стоимость отливки чугунного орудия выходила где-то в двенадцать копеек за пуд веса. Даже если учесть, что чугунная пушка была априори тяжелее однотипной бронзовой, всё одно выходило, что одно 12-фунтовое орудие стоило ему что-то около пятнадцати рублей. Испанцы же покупали подобные бронзовые пушки за девяносто-сто рублей, если брать на русские деньги. Так что даже при более высокой себестоимости и учёта затрат на транспортировку овчинка стоила выделки.