Князь Барбашин 3 (СИ)

Как Андрей и надеялся, после службы послов пригласили в отдельное помещение, где их уже ждал Фердинанд и его супруга, в окружении немногочисленных, но зато самых близких к правителю аристократов. И разговор ожидаемо зашёл о внешнеполитических вопросах. Точнее, о возможном антитурецком походе. До Вены уже долетели слухи о том, что Сулейман решил три года не воевать, дабы заняться внутренним обустройством государства, а также о многочисленных мятежах в Египте, Азии и даже верных янычар в столице. Так что теперь, после победы над французским королём и его пленения, возникал самый удобный момент для подготовки общеевропейского крестового похода. Однако двое из его возможных участников всё никак не заключат между собой мир. Это таким вот образом Фердинанд подошёл к вопросу заключения мирного договора между Василием III Ивановичем и Сигизмундом I Казимировичем.

И вот тут Остапа, точнее Андрея, и понесло. Оседлав любимую лошадку, он принялся пространно объяснять, отчего его государь не может пойти на уступки в деле размежевания границ. А также позволил себе усомниться в трёхлетней передышке, что даст Сулейман Европе. Мятеж янычар ведь случился не просто так. Изнывая от бездействия и больше не живя в обстановке жесткой дисциплины походов, они озлобились как раз на мир, который лишил их военной добычи. Так что, по его мнению, подавив выступление и казнив зачинщиков, султан сразу же засобирается в поход. И путь его будет лежать в Венгрию, ведь у турецких границ в Европе остался лишь один бастион в борьбе с османами - королевство Венгрия, вот только уступки, дарованные последними королями венгерским магнатам, сильно ослабили страну и вряд ли Людвик сдержит натиск султана.

При последних словах Фердинанд нахмурился: падение Венгрии открывало бы для османов путь на Вену, что никак не входило в планы молодого правителя. С другой стороны, австрийская казна была отнюдь не бездонной, да ещё и долг, оставленный императором Максимилианом, довлел над ней тяжёлым грузом, а найм армии - дело дорогое. Тут, интуитивно поняв, о чём подумал молодой монарх, князь молчаливо возблагодарил бога и Шигону, так вовремя пославшего к нему гонца с очередной грамотой, и смело пообещал эрцгерцогу финансовую помощь в виде "меховой казны", которую русский государь был готов выделить для сдерживания агрессии осман. И тут же бросил шпильку в адрес польского короля, в такой момент ведущего переговоры о мире с султаном, внимательно наблюдая за реакцией Анны. Всё же, что ни говори, но она была из рода Ягеллонов. Однако женщина умела "держать лицо", так что понять её отношение к предстоящему предложению Андрей так и не смог.

А предложение было простым: вернуться к планам раздела Польши, которые, к сожалению, умерли вместе с императором Максимилианом. Причём русский государь вовсе не претендовал на польскую корону, а только на "отчину и дедину" государя - земли Литвы, так что саму корону вполне мог бы примерить и Фердинанд. В конце концов, ведь это была его идея использовать Русь для оказания давления на Сигизмунда I, чтобы нейтрализовать усилия Франциска I по заключению династического брака между Ягеллонами и Валуа. А если польским королём станет Фердинанд, то и самого франко-польского союза, на противодействие которому эрцгерцог тратит своё драгоценное время и силы, просто не будет.

Делая это предложение, Андрей думал только об одном: кто из присутствующих тут советников эрцгерцога первым "обрадует" Сигизмунда поднятой на переговорах темой, посеяв у того зерно недоверия к любым предложениям из Вены и Вальядолида? Или ему всё же самому придётся устраивать "утечку" информации. Но первый вариант ему нравился куда больше.

Неожиданно присутствующий на встрече знатный австрийский аристократ Траян фон Ауэрсперг поинтересовался о правдивости слухов про поползновения московитов в ливонских провинциях империи. Мгновенно попомнив матерными словами всех предков имперского князя, Андрей начал объяснять, как складывающуюся ситуацию видят из Москвы. А там её видели просто: "Ливонская земля искони вечная отчина наших прародителей, и от наших прародителей отстав, дани нам давать не похотели, и мы им многажда напоминали, чтоб они, познав свои вины перед нами, исправились; и они перед нами ни в чем не исправилися, еще и прибавили всякого неисправления и грубости". В общем, Ливония, хотите вы того или не хотите, отчина государя русского. Иные земли берите, не жалко, а Литва и Ливония - наши!

И видит бог, Андрей не хотел поднимать этого вопроса, но раз уж он прозвучал, то ходить вокруг да около не собирался. Как известно, принятие очевидного происходит не сразу, и проходит через несколько стадий. Так что пусть уж стадии отрицания и гнева Империя пройдёт сейчас, когда нужда в союзе с Русью у неё куда больше, чем у Руси с Империей. И Фердинанд, и Карл ещё были полны уверенности, что победа над Франциском обеспечила им мир в Европе и всехристианский поход на осман вот-вот состоится. А чтобы подсластить пилюлю, Андрей ещё и добавил от себя: