Князь Барбашин (СИ)

Повинуясь звукам труб, многочисленные потоки татар бросились к крепости одновременно со всех сторон. В проломе вспыхнула яростная сеча, но не там был главный удар! Большая часть воинов оказалась как раз на лестницах, что облепили стены частым гребнем. Один за другим, богатуры проникали на стену, и не было уже у воеводы сил, чтобы купировать эти прорывы. Часы крепости были сочтены.

К вечеру Сагиб-Гирей и его тринадцатилетний племянник Сафа-Гирей въехали в опустошённую цитадель. Всюду, вдоль реки, на скатах крепостных валов и на улицах, валялись уже раздетые трупы защитников и стоял своеобразный смрад смерти. Юный Сафа-Гирей морщил нос и имел довольно бледный вид, однако дядя был непреклонен.

– Это тебе не в медресе оды про войну читать. Настоящая война вот именно такая: кровь, грязь и вонища. Но это необходимо, если мы хотим вернуть Юрт Отцов, а не погибнуть в бесславии. В конце концов, эта земля – земля ханства и не дело, коли на ней стоят чужие крепости.

– Значит, теперь мы пойдём дальше?

– Увы, нет, теперь мы пойдём назад. Ведь войску нужно отдохнуть и приготовиться к новому походу. К тому же выше по реке урусы успели укрепить гарнизоны, а вот крепость в устье Свияги не получила ничего, зато много потратила зимой. До осени мы измотаем их летучими отрядами, а как только встанет лёд, вновь соберём армию и навсегда сроем этот чирей с нашей земли. И урусам придётся ходить под стены Казани по-старинке.

– Тогда зачем ты послал послов?

– Чтобы отвлечь Василия от большой войны с нами, пока Муххамед не расправится с астраханскими изменниками, а наши воины не отдохнут.

Сафа-Гирей понятливо закивал головой.

А спустя несколько недель победоносное казанское войско вернулось в столицу ханства. Поход завершился удачно. В цепочке русских крепостей возник значительный разрыв, а о подвигах его багатуров уже слагали новые песни. Но так получилось, что в очередной раз ханство не смогло защитить своих подданных: горных черемисов, мордву и чувашей, отдав их на растерзание русских летучих отрядов. И глядя на это, в головы многих старейшин закралась крамольная мысль: возможно, чтобы выжить, им пора поменять покровителя?

Глава 18

Вода, кругом вода. Солнца не было, зато моросил мелкий дождь и нависал туман, из-за которого и не видно было берегов. Ла-Манш, как всегда, показывал свой нрав.

Три корабля купца Уолша лежали в дрейфе, ожидая, когда спадёт молочная хмарь, ведь пролив был полон навигационных опасностей отчего, плывя вслепую, легко можно было оказаться сначала на мели, а потом и чьей-нибудь добычей. А уж добычей купец быть не собирался. Хватит! Он ныне сам охотник! Воспользовавшись данным ему королём правом, он легко доказал, что французские пираты нанесли ему ущерб больше, чем в пятьсот фунтов и получил от властей каперский патент, дабы возместить свои потери за чужой счёт. Но кто сказал, что Уолш будет охотиться только на французов? Вот ещё, море умеет хранить свои тайны, а подобным промыслом живёт не один купец английского королевства. Иной раз, кажется, что островитяне давно забыли, как это – честно торговать. Зато от разбойников в узком проливе было не протолкнуться. Дошло до того, что морская торговля вообще перестала окупаться. Риск потери товара на море стал так велик, что оказывалось выгоднее отправлять товары из Лондона в ту же Венецию изнурительным сухопутным путем, а не по воде.

Упавший как всегда внезапно непроглядный туман, помешал Уолшу перехватить очередной купеческий корабль, и теперь его маленькая эскадра болталась на морской глади, томясь в неведении. Люди на борту занимались тем, что перекликались между собой, ожидая хорошего ветра, да подсчитывали будущие барыши. Охота была довольно удачной, и трюмы каперских кораблей были отнюдь не пусты, хотя и не забиты ещё под завязку. Так что вынужденное безделье, можно сказать, лишало их законного жалованья, что явно не способствовало хорошему настроению.

Наконец чёртов туман засеребрился и стал медленно улетать легкими волокнистыми клочками. На посветлевшей волне ясней обозначились очертания судов. Ощутимо задул ветерок.

– По местам, канальи! – заорал с бака боцман, заставляя матросов спешно бросать всё и бежать каждого к своим снастям, привычно матеря горластого моряка.

Серые, просмоленные полотна на мачтах одно за другим рушились вниз, расправляясь под воздействием ветра.

Наконец, туман опал, и золотое закатное солнце брызнуло по морю блестящими искрами.

– Паруса с подветра! – заорал с верхотуры вороньего гнезда вперёдсмотрящий.

Но Уолш и сам уже прекрасно увидел чужие корабли, что, как и его эскадра, пережидали туман, лёжа в дрейфе.

– Один, два, – принялся он пересчитывать будущую добычу. – Пять, восемь. Четырнадцать. Четырнадцать купцов это достойно.