Князь Барбашин (СИ)

На это боярин только хмыкнул. Ему-то тут всё было понятно. Кто бы что ни говорил, а Андрей-старший о родне печётся. Это другие будут по десять лет лямку тянуть, а родной племянник быстро морским воеводой станет. А там, глядишь, и в Думе место отыщется. Так тихой сапой и потеснят собой Барбашины старую знать. И к худу это или к добру, трудно было боярину сказать.

А между тем уменьшившийся, но всё ещё огромный караван продолжал идти вниз по Волге. Вскоре изменился вид берегов по обе стороны: исчезли деревья, и только степь простиралась до самого окоёма. Хотя и в этих местах встречались участки, где близ реки стояли густые боры, но чем дальше двигались суда, тем меньше их встречалось по пути.

Зато несколько раз судовщики видели отряды всадников. Один было приблизился к берегу достаточно близко и Онаний, внимательно рассмотрев их в подзорную трубу, велел причесать разбойничков "чугунным горохом".

Залп четырёх пушек буквально ополовинил первые ряды, и всадники взвыли в бессильной злобе. Они, конечно, попытались достать корабельщиков из луков, но второй залп быстро привёл их в чувство и, понукая коней, они поспешили уйти подальше от уреза воды.

– Посол хаджитарханский предупреждал, что тут часто на суда разбойный люд нападает. Так что перестраховаться стоило, – проговорил Щука, хотя боярин и не спрашивал ни о чём. Но с той поры на ночных стоянках стали выставлять двойные караулы.

Почти месяц тяжелого плавания понадобился "Орлу", прежде чем его экипаж увидел вдали шпили минаретов ханской столицы.

Хаджи-Тархан – город рыбный. Уже за версту от него рыбный дух заставил многих заткнуть носы и терпеливо ждать, пока обоняние приестся новым запахом. Да и по виду он больше на базар походил, чем на столицу целого ханства. Нет, не впечатлил он приплывших сюда русичей. Москва, да и старая Казань – это были столицы, а Хаджи-Тархан на их фоне тянул от силы на провинциальный городишко. Домов в нём было мало, и подавляющее большинство из них были глинобитными, а каменная стена, окружавшая город, была слишком низкой, чтобы стать надёжной защитой. А ведь уже более ста лет прошло, как пронеслись тут тимуровы тумены. Но город к былой славе так и не восстановился. При этом его со всех сторон окружало большое количество спутников: загородных усадеб и сельских поселений, входивших в ближнюю округу. Причём многие строения носили совсем свежие следы пожаров и грабежа.

Места у причалов "Орлу" не нашлось из-за глубин, и потому он просто встал на якорь в безопасном месте. Русский корабль с первого дня стал предметом всеобщего любопытства. Хотя персидские мореходы, прибывшие в Хаджи-Тархан, не посчитали его годным для безопасного плавания в местном море.

Выслушав их мнение, Андрей-младший лишь усмехнулся и пояснил удивлённому Карпову, что "Орёл" строился с усиленным набором, необходимость которого показали океанские плавания. Так что в чём-чём, а в крепости своего корабля он был более чем уверен.

Стоянка в Хаджи-Тархане затянулась на целых три недели, за которые были перегружены на "Орёл" все припасы, товары и пожитки, привезенные на московских насадах и стругах. Особо осторожно грузили подарки для шаха: дорогие сибирские соболя, тяжелые моржовые клыки, диковинные часы из немецкого города Нюрберга с золотой цифирью и живые птицы кречеты.

А вот Фёдор Карпов всё это время провёл вне корабля, во дворце хана Хуссейна, ночуя либо в городском доме, либо в загородной резиденции Хажинияза, которого хан приставил к русскому посольству.

За прошедшую зиму многое изменилось в положении ханства. Так, следы погромов, столь удивившие русичей, оказались последствиями зимней осады города ногайцами. Мирзы Мамай, который считал Хаджи-Тархан своим уделом, и Юсуф привели под его стены немалое войско, и хоть взять столицу ханства им не удалось, но страху на горожан и хана они нагнать сумели.

И теперь Хуссейн, чувствовавший себя на троне уже не так уверенно, был занят тем, что пытался создать с соседями военный союз против мирзы Мамая. И первым, к кому он обратился с предложением совместного похода был крымский хан Саадет Гирей. Хуссейн предлагал ему объединить силы двух ханств и мирзы Агиша и покончить со слишком много о себе возомнивших Мамаем и Юсуфом. В противном случае он сожалел, что просто не сможет выполнить просьбу хана не допустить переправы через Дон враждебных ногаев.

А по прибытию в его столицу русского посла, он обратился и к нему с тем же предложением.

Что вовсе не стало для Карпова неожиданностью, так как ещё перед его отбытием в Москве такой вариант уже предусматривали и выдали ему на этот счёт весьма чёткие инструкции. Которые он с удивлением и скепсисом читал во время похода и по которым теперь начал работать.