Князь Барбашин (СИ)

И сразу же на этом поприще столкнулись с неудовольствием фогта Вардегуза.

Этот надутый данн неплохо грелся на полузаконной торговле, что вели его люди с местными карелами и саамами. А так же на рыбе, что ловилась на мурманском побережье. Всё ж таки постных дней у католиков было не меньше, чем у православных. Но богатый рыбой Мурман был нынче известен не только потомкам викингов. И в последнее время с началом путины всё больше и больше поморских рыбаков собиралось в тех местах, постепенно тесня норвежцев и основывая тут свои поселения.

Но если с рыбаками фогт ещё готов был мириться, то вот проплывающие мимо доходы заставляли его искать срочное решение этой проблемы. Русские, вопреки сложившемуся устному договору, вдруг вздумали торговать не в Вардегузе или, на крайний случай, в поселении Тромсё, а поплыли аж до самого Нидароса, который в последнее время всё чаще и чаще именовали по-новому – Тронхейм.

Уже давно Нидарос уступил своё торговое значение новому центру торговли – ганзейскому Бергену. Хакон V Святой запретил торговать иностранцам на севере Норвегии ещё в 1316 году и весь товарооборот между Северной Норвегии и Ганзой в Бергене находился под контролем архиепископа Нидароса. С той поры город только хирел, сгорая в пожарах и страдая от эпидемий. Так что появление русских стало для него настоящим спасением. Вот только ганзейцы, распоряжавшиеся в Норвегии, как у себя дома, потребовали от местных властей соблюдать старые договора. На это русские самым наглым образом выложили копию договора от 1514 года и заявили, что действуют в своём праве и не ганзейским купцам им указывать. Ну а раз жителям Нидароса нельзя торговать у себя дома, то они будут торговать с ними в море, а город просто лишится изрядных доходов от стоянки кораблей.

Такой наглости от всегда уступавших ранее русских в Нидаросе не ожидал никто. И если ганзейцы были вынуждены, скрипя зубами, признать предъявленные бумаги, то вот Олафу Энгельберцену, приемнику сосланного архиепископа Уолкендорфа, пришлось изрядно повыкручиваться. С одной стороны, древний указ конунга действовал до сих пор, с другой, у Норвегии уже давно не было своих правителей и их заменяли ей датские короли. Вот только в Копенгагене шла настоящая замятня. Дворяне восстали против короля и возжелали посадить на трон другого кандидата. Энгельберцен же был сторонником Кристиана II и прекрасно знал, что тот дружил с русскими и даже даровал им кое-какие права в торговле. А ещё он знал, что осаждённому королю очень сильно нужны были деньги. Так что принимая решение, архиепископ вынужден был применить всё своё мужество политика, осознающего, к каким последствиям может привести его промах. И тем не менее, он разрешил русским торговать с жителями Нидароса, а русским кораблям пользоваться нидаросской гаванью.

Ганзейцы, разумеется, обиделись на такое попрание их прав, и обратились с жалобой к герцогу Кристиану, так как с королём Кристианом они в этот момент уже враждовали. Но герцог благоразумно отложил этот вопрос на более лучшие времена, мол, как только, так сразу, а пока некогда: за трон воевать надобно. Уж лучше вы, ганзейцы, деньжат подбросьте, а про нидаросскую торговлю после победы говорить будем. И тогда ганзейцы прибегли к другому своему методу. Они просто подкупили фогта Вардегуза, чтобы тот закрыл глаза на кое-какие шалости ганзейских моряков, а также предоставил свою гавань для их кораблей. Ну и прозрачно намекнули, что будут не против, если и сам фогт "наведёт порядок" в близлежащих водах.

Датчанин оказался человеком сообразительным. К тому же, так и не определившийся чью сторону выбрать в идущей на югах борьбе за трон, он решил, что лишние деньги в столь смутные времена ещё никому не мешали. А любителей пограбить даже в этих малонаселённых местах хватало.

Так что, закатав рукава, он постарался создать русским вообще и Даниле в частности настоящую головную боль.

Данило же, как главный приказчик вновь созданного Северного торгово-промыслового товарищества, в которое на паях входило пока что несколько малозначащих двинских купцов, и кое-кто из аристократов (хотя и довольно влиятельных), был с головой занят расширением промысловой деятельности этого самого товарищества. Имея на руках неплохую сумму упустить такой жирный кус, как путина у Мурманна, он явно не мог и организовал для неё несколько рыбачьих ватаг. О чём и отписался главным пайщикам, а получив в ответ от князя довольно длинное послание, и сам сорвался в те места, чтобы разузнать всё на месте.

Большой залив, о котором рассказывали промысловики и который так заинтересовал князя, и вправду вдавался далеко вглубь материка и, по тем же рассказам, не замерзал даже в сильную стужу, что было весьма привлекательно для кораблей, уходящих за океан. Ведь тогда их кормщикам не придётся высчитывать дни до ледостава, да и отправлять суда можно будет в нужное для похода время, а не тогда, когда вскроются реки.