Князь Барбашин (СИ)

Впрочем, Фёдор и сам был по-настоящему рад поболтать с гостем, в котором с юных лет открылся недюжий талант литератора и чьей книгой, уже отпечатанной довольно-таки большим тиражом, ныне зачитывались практически все любители русской книжной словесности. Даже сам Андрей был поражён тем, как этот, отнюдь не лучший плагиат с Лихоталь, ворвался в русскую литературу, вызвав у своих читателей бурю эмоций и обсуждений. Да, книга во многом ломала устоявшиеся шаблоны: от стиля повествования до преподношения взгляда автора на прошедшие события, и не укладывалась ни в одни из принятых ныне литературных шаблонов. В ней лихие приключения былинных богатырей довольно органично прерывались историческими экскурсами или нравоучительными вставками, стараясь не только не мешать общему восприятию сюжета, а подчас даже обогащая его. А ещё она, пусть и не специально и лишь частично, но удовлетворила только-только появившийся в обществе запрос на собственную историю, что вызывало к ней лишь ещё больший интерес. И потому Андрею становилось даже как-то стыдно: ведь все в округе считали его гением, а он всего лишь взял, да и опубликовал сильно отредактированный, причём не всегда в лучшую сторону, чужой труд.

Но даже не это беспокоило его больше всего, а тот факт, что на фоне его богатырского цикла возьмёт да и потеряется настоящее сокровище русского слова, случайно найденное его людьми при разграблении коллекции какого-то витебского книжника. Когда Андрей понял, что они отыскали, с него смело можно было лепить статую в стиле "полностью офонаревший"! Потому как на его руках оказалось не что иное, как список "Слова о полку Игоревом"! Правда, понять ЕГО отношение к этому свитку не смог никто, с кем бы он ни говорил. Всё-таки они не учились в советской школе, и у них не было учителя литературы и по совместительству фаната древнерусской её части. Зато теперь в Княжгородке уже был отпечатан аж стоэкземплярный тираж этого произведения, и в этом варианте истории никто уже не будет считать сей труд поздней подделкой под старину.

Кстати, одна книга из того тиража, богато инкрустированная и с цветными иллюстрациями, была заранее прихвачена с собой Андреем в качестве подарка для хозяина хором. Ведь их, несмотря на разницу в возрасте, связывала не только любовь к книгам, но и одно общее дело.

Потому что хоть к самой Казани князь относился скорее негативно, но вот отказать ей в покровительстве учёным и широкой грамотности с учётом своего послезнания просто не мог. Ханство, как и любое другое государство, нуждалось не только в воинах, но и в умелых управленцах. А потому в городе имелись многочисленные мектебе и медресе, причём в последние часто специально приглашались учителя из ведущих городов Средней Азии и Крыма. А ещё при медресе имелись богатые библиотеки и школы каллиграфов – переписчиков книг, на которые и положил свой загребущий взгляд Андрей. А так же на огромную ханскую библиотеку.

Но если в медресе ещё можно было проникнуть и заказать себе список с понравившихся книг (в конце концов, каллиграфам для того и платили деньги), то о ханской библиотеке Андрею оставалось только мечтать. А ведь не секрет, что любой переворот или захват города чаще всего отражается именно на его культурном фонде. В огне пожарищ легко гибли и бумага и пергамент, и если учесть, что Европа ещё не стала светочем учёности, только-только перенимая эту пальму у Востока, то среди старинных свитков могли храниться поистине бесценные сокровища. Нет, не художественные произведения, а работы по математике, астрономии, картографии.

Впрочем, и от героической поэмы или весёлой сказки он бы тоже не отказался, потому как помнил, с каким упоением когда-то читал притчи о Ходже Насреддине или фривольные четверостишья Хайяма. А государев посол был тем самым человеком, что мог отворить для его людей любые двери и оказать помощь с перепиской любой книги. Так почему бы двум благородным донам, э, точнее двум знатным людям и не помочь друг другу в столь благородном деле…

В общем, тем, на которые он мог поговорить с Фёдором Ивановичем, у Андрея было воз и маленькая тележка, однако, прежде всего его интересовали дела казанские. Хотя сам Карпов этой темой был явно не вдохновлён. Чуялось, что если не сам государь, то уж Шигона точно не оставил его предостережения в туне и настроение послу во дворце испортили качественно. Фёдор даже попечаловался, отчего столь много внимания там придают этому возможному заговору. Видаки и послухи итак наводнили всю Казань, докладывая ему и Поджогину-младшему чуть ли не о каждом чихе оставшихся в городе мурз. Да, недовольных деяниями Шах-Али хватало, но дальше приглушённого ворчания это недовольство пока не заходило, а всех недовольных тут же брали на заметку. Ну не рубить же голову всем, кто недоволен новыми порядками? Этак точно мятежа не избежать. Так что Карпов истово верил, что проморгать попытку отколоть ханство от Руси у них не выйдет.