Князь Барбашин

– Компания. Она и будет с той торговли свой процент брать. А казначей раз в десять, или сколь сам положит, лет может своих дьяков слать, дабы учесть, как та торговля ведётся, да сколь с неё доходов имеют. А вот на отцов и дедов, Иван Юрьевич, ссылаться не стоит. При них иные задачи стояли, и они их исполнили по мере своего разумения. И раз мы нынче про иное думаем, значит справились наши отцы и деды преотлично. Ныне же господь Руси другие испытания шлёт, и решать их нам придётся самим, потому как предки о том и не ведали, и подсказать, как лучше – не могут. Одно могу сказать – государи стран закатных борются за право побольше земель под свою руку привести и под папскую веру их население окрестить. Так неужели единственный православный государь должен безучастно в стороне стоять?

– Оставь богу богово, а кесарю кесарево, – отмахнулся Головин. – Не знаю почему, но твои идеи и вправду приносят доход, хоть и не всегда выглядят однозначно верными. Но столь серебра, сколько ты за казённые товары в этом году привёз – давно в казну не поступало. А потому скажи – сколько от того торга иметь думаете? Всё же полная монополия для каких-то купчишек – это слишком рисковый шаг. Такого на Руси и верно, ещё никто не делал.

– А что такого, Пётр Иванович? На черносошных землях крестьяне сами собой распоряжаются и ничего, налог с них казна берёт завсегда. Тут-же просто вместо крестьян купцы будут. А доход ещё не считали, только прикидывали. Да и будет он не скоро, годика через три, думаю. И то, коли господь сподволит.

– А ты крестьянина с купцом не путай, князь. У одного земля-кормилица, которую с собой не унесёшь, а у другого – лишь мошна на уме. Кинул калиту в подсёдельную суму и поминай, как звали.

– Ну, так откуп-то ещё никто не отменял, Пётр Иванович. Пришлёшь кого лет через пять, да посчитаешь, что да как. А уж купец свою выгоду быстро просечёт.

– А чего через пять-то? – хитро прищурился казначей.

– Так это по-старине повелось: на новинах-то лет пять оброк не платить да налоги не брать. А земли-то за океаном как есть новины.

– А вот это как посмотреть, – улыбка Головина была, что называется "до ушей". – И вообще, пять лет, срок большой. А велик ли пай будет в новой компании? Иль решил всё своему Руссо-Балту оставить?

– Ну нет, Руссо-Балт пусть с Европой торгует. А для Америки надобно отдельную компанию заводить. И голову ломать названьем не будем. Так и назовём её РАК – Русско-Американская компания. А что? Простенько и со вкусом. Даровать ей монополию на торговлю с Новым Светом и обустройство там торговых факторий и прочего – и пусть купчишки стараются. А паи? Паи да, не дёшевы, но ведь и в Руссо-Балте они не сабляницу стоили, однако и приносят изрядно. И вот кому-кому, а тебе, Иван Юрьевич, и тебе, Пётр Иванович, я бы предложил не скупиться и прикупить несколько. Уж поверьте, деньги те быстро отобьются.

– Так нет же ещё компании никакой, – хитро прищурился Головин.

– Так ведь дозволение от государя надобно, на торговлюшку заокеанскую.

– А вот тут мы тебе и помочь можем, не правда ли, Иван Юрьевич?

– И благодарность моя будет ощутимой, – склонил голову Андрей.

* * *

Дьяк Большого дворца Тишка Мелентьев с внимательным интересом рассматривал новые стены Усолья-на-Камском, рубленные сразу после казанского вторжения приснопамятного семь тысяч двадцать девятого года и в задумчивости чесал затылок прямо через шапку-колпак с дорогой собольей опушкой. Ещё бы, слажены ведь они были предивным способом, этакими лучами, как ему показали на генеральном плане в воеводской избе.

Сейчас, когда сани везли его на другой берег Камы, он в очередной раз оглядывал грозное строение и соотносил виденное со сказанным. А ведь и вправду выходило, что защищать такую крепостицу куда удобней, чем те, что привычно ставили везде московские розмыслы. Впрочем, и это он знал не понаслышке, на южной черте городки изначально рубить будут именно по такой системе. И это правильно: татары народ такой – в основном пограбить мастера, но могут и на осаду решиться. А на такой орешек, да с пушками, они явно нападать не решаться. Ну, если только изгоном попробуют или очень большой ратью. Так что будет где люду отсидеться.

– Слышь, дьяк, не заморозило тебя там? – спросил обернувшийся возничий.

– Нормально всё, вези давай, – недовольно буркнул Мелентьев, поглубже кутаясь в волчью полсть. Морозец и вправду явно крепчал, а ветерок, гулявший вдоль русла, только помогал тому выстужать человечка. Но ехать-то надо было. Вот и терпел дьяк дорожную муку.

Нет, будь его воля, ни в жизнь бы он не поехал в этот медвежий угол, где к его чину никто не испытывал никакого пиетета. Хотя и величали с вежеством, но шапки не ломали, да и вообще не считали пришлого величиной. А зря, он, Тихон, и к самому государю вхож бывал. Вот и нынече, можно сказать, по его повеленью в дальний путь сорвался.