Обнаглевший солнечный лучик нагрел щеку и светил даже сквозь опущенные ресницы. Марина раздосадовано отмахнулась, уткнулась лицом в подушку и… вскочила, словно подброшенная пружиной, стряхнув с себя, как водяные брызги, сладкий дурман сна. За окном разгорался рассвет, во всей своей свежей, неповторимой прелести и сдержанном величии. Тот самый рассвет, самый долгожданный в ее жизни. Вот только сердце бешено колотится, того и гляди, выскочит. Пробьёт для себя отверствие в груди и вылетит на свободу испуганной птицей.
В первую секунду обмершей от страха Марине почудилось, будто кожа Демиана была холодна, как лёд. И лишь потом, до неё дошло, что он просто не пылает больше, будто жарко натопленная печка. Абсолютно нормальная температура здорового человека. Он уже не вскрикивал, не метался по разворошённой постели, не комкал судорожно простыни. Всего лишь глубокий тихий сон, именно то, что и было ему необходимо после всех ночных мучений.
Девушка стрелой вылетела за дверь, отчего-то катастрофически не хватало воздуха для дыхания. Ее встретили шесть пар одинаково встревоженных глаз. Во всех взглядах явственно читался общий на всех вопрос.
- Всё в порядке! Всё хорошо! - собственный голос доносился словно откуда-то издалека, приглушенно, как сквозь плотный и толстый слой ваты. Хотелось рассмеяться, но - не получилось. Заместо смеха - затрудненное, прерывистое дыхание, скорее даже слабые, затухающие попытки протолкнуть в пылающие лёгкие хотя бы ничтожный глоточек кислорода. Мир стремительно выцветал, как старое, на сотый раз перестиранное бельё, картина похожа на ту, когда она была под воздействием успокаивающего взвара. Но ведь сейчас же она не пила никаких лекарств! Тогда откуда всё это? Радостное выражение лиц сменилось на откровенно растерянное, а затем и вовсе испуганное.