Князь Федор. Куликовская сеча (СИ)

— Полторы тысячи. А лучше две — я хоть и надеюсь взять Тану с налета, потому как фрязи не ждут подобного удара. Но коли решат вмешаться в бой татары из Азака, то… Чем больше нас будет, тем лучше.

— И как же ты желаешь застать фрязей врасплох, княже? Уж будь добр, поведай…

Вновь зазвучал вкрадчивый голос Уса, на вопрос которого я ответил без всякого волнения, спокойно и по делу:

— У впадения реки Быстрой Сосны в Дон, на самой границе Руси, к нам присоединятся две ладьи с грузом воска и мехов. Они придут из Ельца, стольного града моего удельного княжества… Донской торговый путь до начала замятни в Орде был «дорогой мехов», фрязи наши меха любят и покупают с охоткой… Так что торговым гостям с Руси наверняка обрадуются! А на ладьях под видом купцов и охраны будут мои дружинники да сами ушкуйники. Мы двинемся вперед неспешно, но раньше основных сил на пару дней — так, чтобы прибыть в Тану ближе к вечеру очередного дня. А к рассвету следующего, когда от Дона поднимется высокий туман, подойдут наши основные силы… Тогда мы нападем на охрану ворот и откроем их, а ушкуйники ворвутся в обе крепости!

— Красиво речешь, князь… Да только если и соберется полторы тысячи ратников в поход, то это сорок ушкуев — не меньше. Разве фрязи, прознав, что к граду их идет столь могучая рать, не изготовятся к бою, не остерегутся, усилив охрану ворот?

Дмитрий, как по мне — самый разумный и вдумчивый из атаманов, задал вполне себе справедливый вопрос. Который, впрочем, я сам задавал себе не один раз…

— А когда вы сами на Сарай ходили, татары в стольном граде успели к бою изготовиться?! Нет, потому как ушкуи ваши по течению реки идут куда как быстрее любого всадника… Потому же и я хочу выйти раньше: купеческие ладьи идут не столь ходко — а вы, поднажав на весла, на Дону разовьете скорость не меньшую, чем на Волге! И потом, после замятни в Орде «ямы», где татары держали свежих лошадей для гонцов с пайцзой, все порушены и пожжены. Так что если кто из татар и казаков и решится предупредить фрязей, то просто не успеет… Ну а торговцев на ладьях и отставших на дневной переход ушкуйников, вряд ли кто из ворогов наших свяжет воедино; к Азаку же вы нас нагоните. И в верховьях Дона мы еще немного вместе пройдем, посмотрим на скорость наших судов, сравним — тогда и определимся, насколько раньше ладьям выходить…

Сделав короткую паузу, чтобы перевести дух, я продолжил:

— Мы пойдем по Дону сквозь земли казаков — они выступили в союзе с русичами на Куликовом поле, и я сумел сдружится с их головой. Их земли также нельзя беспокоить грабежами и прочим насилием — и тогда они беспрепятственно пропустят вас. В конце концов, даже полторы тысячи ушкуйников — это сила, с коей казаки не станут связываться без крайней нужды… Скорее уж они сами решатся присоединиться к нашему походу! Заодно я договорюсь и о покупке припасов, коли потребуется…

В этот раз, как ни странно, никто из притихших атаманов не стал меня перебивать или задавать наводящие вопросы, а рядовые ушкуйники — беспокоить едкими насмешками. Я уже облегченно перевел дух — но тут недобро оскалился Иван Ус:

— Какую же долю добычи желает для себя князь Елецкий? По числу ратников?

Издевается, ага. Типа раз дружинников моих будет на один ушкуй, то и общая доля — одна сороковая…

— Никакой.

Атаман удивленно выгнул бровь — но прежде, чем он успел бы еще что сказать, я продолжил:

— В Тане один из самых крупных невольничьих рынков, и на рынке этом торгуют множеством русичей, угнанных татарами. Мы освободим всех невольников, и возьмем на ладьи да струги, да захваченные суда, что удастся провести по Дону, как можно больше мужчин и женщин — поровну. Вы доведете их до самого Елецкого княжества, где я и поселю этих людей…

Иван демонстративно сплюнул мне под ноги, после чего все так же хрипло выкрикнул:

— Не пойдет!

— Не пойдет, говоришь… Что, лучше будет продать их булгарам, как вы сделали после разорения Костромы?! Нет. Такого кощунства — продавать христиан магометанам, мы не совершим. Иначе похода просто не будет.

Ус кровожадно усмехнулся:

— А разве ранее не в Костроме опоили наших соратников, да выдали татарам?! Да и на что ты нам, князь? Весь путь рассказал, задумку с налетом на Тану поведал… Укоротим тебя на головушку, да вся недолга, так? А сами в поход, как лед сойдет…

На «круге» повисла безмолвная тишина. Замолчали и ушкуйники, и атаманы, с явным интересом ожидая моего ответа — и я не стал их долго томить:

— Без меня князья Рязани да Пронска не пропустят вас сквозь свои земли. А мои порубежники, прознав, что ваша рать следует без меня и старшей дружины, отправят гонцов и на Дон, к казакам, что тати идут убивать да грабить — и к татарам, и даже в сам Азак!

Взгляд Уса стал злым — но, посмотрев ему прямо в его глаза, я добавил:

— Да и укоротить меня на голову… Коли толпой навалитесь, так изрубите, это понятно. Но что мне мешает, пока я еще на кругу, вызвать тебя на Божий суд, да нанизать на меч, как кабана на вертел?! Так? Или же при ратниках струсишь, откажешься драться в честном поединке, один на один?!