Князь Федор. Куликовская сеча (СИ)

Чтобы упредить повольников, я вновь прижал рог к губам, трижды протрубив уже на ходу. Однако даже вполне различимые, хорошо слышимые команды привлекают внимание лишь незначительной части воев, высаживающихся с ушкуев и казачьих стругов! Основная же масса пиратского десанта, не отвлекаясь ни на какие призывы, дурной толпой прет в сторону по-прежнему открытых ворот Таны… Более того, повольники уже завязали бой с бегущими генуэзцами — словно стая озверевших волков вцепилась в бока и загривок сохатого! И если фрязи не смогут захлопнуть створки ворот, оставив часть отчаянно прорывающихся в крепость моряков снаружи (тем самым обрекая их на неизбежную смерть), то наши пираты вполне смогут прорваться в генуэзскую Тану…

Хорошо ли это? Определенно нет! Я пришел сюда освободить людей, а не разорять итальянскую колонию, мне воины нужны у загонов, а не в крепости!

— Ко мне! Все ко мне!!!

Лишь незначительная часть повольников и казаков двинулась на звук рога, к моему стягу. И первыми к моей дружине присоединились поредевшие повольники со струга Михаила — хорошо хоть, елецкий богатырь сам цел и невредим, судя по внешнему виду! Да и дружинные его следуют в полном составе…

— Миша, ты отрядил воев скинуть в реку глиняные шары с огненным зельем?!

— Да княже! Казаки и уцелевшие невольники остались!

Михаилу приходится кричать, чтобы я его услышал; про «уцелевших» невольников узнать особенно печально — но ведь так и уговаривались, что получившие свободу первыми пойдут в бой…

— К ладье черкесов идем! Сбор у ладьи черкесов!

Дахэжан и ее нукеры могли бы попасть под раздачу в самом начале высадки ушкуйников. И именно потому, когда наши струги уже снялись с прикола и двинулись на абордаж, группа из двух казаков и двух самых надежных повольников под началом Ивана, одного из дружинников, двинулась к галере адэге. Там, находясь на некотором удалении от судна касогов, они и остались дежурить на случай, если кто из ушкуйников нападет на экипаж Дахэжан — или наоборот, если кто из горцев вдруг возгорится помешать высадке повольников…

Слава Богу — до поры не случилось ни того, ни другого. А когда довольно многочисленная группа ушкуйников приблизилась к галере (чей экипаж, облачившись в броню, уже готов к бою — или, что вернее, к прорыву в море), наперерез повольникам как раз и двинулся мой дозор. Впрочем, мне самому до корабля черкешенки осталось всего десятка полтора шагов — и старший повольников издали закричал:

— Ну что князь, не по-твоему выходит?!

По голосу я признал Федора Косого, одного из наиболее вменяемых атаманов ушкуйников — и проигнорировав его вопрос, также издали крикнул:

— Дмитрий Шуй где?

— Высаживается со своими воями, он последним шел. Вперед же вырвался Иван Ус — вот он остальных ратников за собой и утянул…

Я негромко ругнулся, мысленно пожелав самоуверенному атаману сдохнуть от одного из арбалетных болтов — под залпы которых он подвел не только своих людей, но и всех, кто последовал за ним! После чего ответил Федору:

— Перехватим Димитрия, и двинем к торгу. Там не только невольничьи загоны, но и караван-сарай с богатыми купчинами, и склады с их товарами…

— Да слышал я все, знаю — казаки уже все сказывали.

Мне страстно захотелось буквально в голос заорать: «а если сказывали, то какого же хрена вы всей толпой поперли в Тану?!», но сдержался — потому как вопрос явно не по адресу.

— Отправь гонца, пусть перехватит дружины Димитрия — а то его повольники также сдуру в крепость полезут, под болты фряжских самострелов!

— Уже княже, уже отправил…

А Федор начинает мне нравится все больше и больше!

Поравнявшись с черкесской галерой и разглядев среди сгрудившихся на носу нукеров невысокую женскую фигурку, я без лишних предисловий обратился к Дахэжан:

— Княжна, пришло время все рассказать! Напавшее на Азак войско я привел за собой; мы освободим наших полоняников — всех русичей. Но также мы освободим и ваших сородичей, чекресов… Чтобы увести из Азака русских невольников, нам потребуются все малые суда, все лодки и струги, что стоят сейчас у пристаней — но вам останутся обе галеры фрязей. На них уплывет достаточно воинов, чтобы справится с нукерами Абата… Остальные черкесы смогут уйти в селения адыгэ, что протянулись восточным берегом Сурожского моря от Азака до самой Таны — если на то будет Божья воля, они уцелеют. Большего я все одно не могу дать… Итак, если вы согласны, оставьте с собой пятерых нукеров; еще пять моих воинов также останутся подле вас…

На мгновение я прервался, посмотрев на Андрея, замершего чуть позади меня со стягом — и поколебавшись всего секунду (в конце концов, в условиях городского боя мало кто сможет увидеть знамя!), добавил:

— Также с вами останется мой знаменосец — пока он с вами, ушкуйники вас не тронут. Но прочие ваши нукеры должны последовать со мной! Они помогут освободить черкесов и бросить их в бой… Итак, княжна, решайтесь: поможете ли освободить сородичей, или же прямо сейчас уходите в море, возвращаясь домой?

Дахэжан ответила мне, гордо вскинув голову: